У дровяной плиты колдовала солидная дама в возрасте, в чепчике и фартуке. Видимо, та самая Матти. Когда я подошла, она как раз снимала со сковороды очередной блинчик, а на плите подходили еще три.
— Здравствуйте, — реверанс я репетировать не стала, вдруг обидится. Не все понимают дурацкие шутки.
— Добрый день, госпожа, — отозвалась Матти, — Хозяин велел накормить вас, но я не думала, что вы так быстро проснетесь. Если буквально чуть-чуть, пол короткой клепсидры обождете, я накрою в столовой.
— Да зачем? — удивилась я, — Вот еще, бегать туда-сюда. Я прекрасно поем здесь. Если, конечно, я вам не мешаю.
— Но господам положено есть в столовой.
— Так то господам. А я такая же, как вы. Только вы — повар, а я — врач.
— Магичка? — не поняла Матти.
— Нет, магией я не владею. Просто училась лечить.
— Травница?
— Ну, и это тоже, немного. Только теперь нужно смотреть ваши травы. На вид вроде похожи, а свойства?
Я уселась за стол, в ожидании блинчиков с творогом. Ждать долго не пришлось. Матти, хоть и косилась на меня, как конь на пожар, но тарелку, прибор и миску со сметаной подала быстро.
— Спасибо, — сказала я, попробовала и даже прижмурилась от удовольствия. Блины были тонкие, почти прозрачные, а творог соленым, с чем-то вроде укропа и петрушки. Не ожидала, но понравилось.
Матти словно что-то для себя решила и, наконец, озвучила вопрос, который ее мучил.
— Как же ты, травница, в невесты принцу попала? Или болел он, а ты его выходила?
— Как романтично, — протянула я, жуя блинчик. Конечно, принцессы не говорят с набитым ртом, да и никому это делать не стоит, как врач говорю. Но иногда желания покушать и поболтать входят между собой в неразрешимое противоречие. — Нет, все проще. Принц должен жениться на иномирянке, такова традиция. А я — она и есть.
— Ооо! — понимающе кивнула Матти, — А ты, голубушка, жениха-то видела?
— А что с ним не так? — удивилась я, — вроде не косой, не кривой, не больной. С самого появления здесь только и слышу, какой Джуэл умница, красавец, спортсмен и вообще, мистер Совершенство.
— Небось, от прислуги во дворце слышала-то, — проницательно уточнила Матти.
— Так я же больше ни с кем и не знакома.
— Ну-ну, — женщина отвернулась и принялась неторопливо, обстоятельно собирать сковородки. Было видно, что язык у нее чешется сильно, но отвращение к сплетням, или же какой-то пока неведомы мне закон, запрещающий перемывать кости королевской семье, заставляет ее молчать.
Ну, ничего. И не таких раскалывали. Имели вы когда-нибудь дело со стеснительным мужиком, который пришел к "врачихе" с глубоко личной проблемой по поводу простатита? А вместо насквозь знакомой и привычной Мариванны обнаружил молоденькую студентку — практикантку?
Я уселась поудобнее, мечтательно закатила глаза и постаралась припомнить тот день, когда я валялась под кустом в отключке, надо мной склонялся принц, а двумя метрами левее паслась белая лошадь.
— Принц красивый, — протянула я, — самый красивый мужчина, из всех, кого я видела в своей жизни… (вранье! Криштиану Роналду намного интереснее). У него такие синие глаза… И волосы прямо до плеч… А голос! Такой низкий, бархатный.
Дзинь! Это Матти грохнула сковородкой. Продолжаем разговор!
— Он привез меня в замок на своей лошади. Такой белой-белой, как облако. И мне обещал на свадьбу лошадь подарить (и снова вранье, ничего он мне не обещал).
Хрясь! Это вслед за сковородой полетела разделочная доска. Верной дорогой идешь, Маргарита. Сейчас ты ее дожмешь.
— А Ее Величество была так добра… И Его Величество был так добр… и Ее светлость, герцогиня Дарайская…
— Гортензия была к тебе добра? — не выдержала Матти, — да если она тебе на обеде салатику положит, лучше не есть, наверняка плюнула! Она же спала и видела, как свою малахольную Иолли за принца замуж пристроить. Только он ведь не дурак, принц-то. Он всех служанок в замке на сено перетаскал, а к Иолли только и подходил ручку поцеловать!
…Да! Любопытные факты узнаю о своем нареченном. Хотя и ожидаемые. Собственно, в таскании служанок на сеновал нет ничего особенно страшного, если девушка не против, и если оба — предохраняются. Здоровый секс необходим для полноценной жизни. Хотя то, что об этом весь город знает, наверное, нехорошо.