— Такой ошибки ты допустить не мог, — покачал седой головой старик и в первый раз за весь разговор улыбнулся, — я учил тебя сам и учил хорошо. Я верю, что мою науку ты усвоил. Прими, как данность, что запросы ты сформулировал верно. А если хранитель выдал тебе неполную информацию, значит…
— Нет, — Винкер помотал головой, — это невозможно, у меня полный допуск, выданный императором. Высший приоритет.
— Высший, — кивнул Ольхейм. Пожевал губу. Усмехнулся. — Ничего, ты еще научишься мыслить шире, задатки у тебя хорошие. Я в тебя верю, Винкер.
С этими словами старик потянулся и сам погасил вызов, оставив Марка в тяжелом недоумении.
Что-то он упустил. Что-то очень важное. Что-то ключевое. А Ольхейм это просек мгновенно, сделал выводы и попытался намекнуть. Но Марк намека не разгадал. Слишком он был туманным.
Почему не сказал прямо? Не мог? Боялся? Чушь, Дуглас Ольхейм не боялся никого и ничего, это Марк знал точно.
Хотя, бояться можно и не за себя. Марк тоже был от природы не слишком пуглив, а пригрози ему, что похитят Маргариту, и как он поступит? Да, первым делом, обольется холодным потом с ног до головы, а уж потом начнет думать. Если от страха мозги не откажут.
…Что же ты хотел мне сказать, Ольхейм?
— Ваше Высочество, вы идете любоваться закатом? Его Высочество готов вас сопроводить.
Иоланта встрепенулась, но как-то вяло.
— Ты знаешь, наверное, нет. Что — то я сегодня чувствую себя несколько усталой…
Я сделала короткий реверанс и выплыла из будуара принцессы как маленькая, но гордая лодка. Похоже, запретный плод, перестав быть запретным, растерял львиную часть своей волшебной притягательности.
Мой аналог Гугла пристроился рядом, обметая хвостом подол. Свою задачу — стать моей тенью и ангелом-хранителем, Арчи воспринял как-то слишком серьезно и теперь не отходил от меня ни на шаг.
Придворные шептались, что я, не иначе, "кошачье слово" знаю.
Конечно знаю, даже несколько. Колбаса, сливки и Марк… Последнее — самое действенное. Уж не знаю, чем великий черный колдун так впечатлил кота.
Нырнули в небольшую комнатку, почти монашескую келью — Александра выделила ее для девицы Рикли рядом с апартаментами принцессы, подозреваю — просто велела переделать кладовку или гардеробную. Окон в ней не было…
Зато уже на второй день сюда занесли кровать и небольшую жаровню, иногда ночи были холодными.
— Мяу! — требовательно сказал Арчибальд. Я повернулась к коту.
Он сидел посередине комнаты и держал в зубах что-то темное, растрепанное. Крыса? Мелковата для крысы. Да и морда моего приятеля была настолько брезгливой, что грызунов я отбросила, вряд ли даже скунс мог вызвать у хищника такие чувства.
— Что такое, Арчи, — я, подобрав пышные юбки, присела и протянула, было, руку. Но полосатая лапа в белом чулочке мгновенно вылетела вперед и шлепнула меня по запястью. Мелькнули растопыренные "пальцы" и длинные, реально, опасные когти. Я взвизгнула от неожиданности и быстро отдернула руку… Но Арчи просто шлепнул меня "мягкой лапой", когти он успел втянуть.
— Что это значит? — спросила я.
Кот плюнул бяку и быстро переступил лапами, заслоняя меня от нее.
— Когда ты отучишься совать руки куда попало? — раздраженно прошипел он. Его хвост мотался так, что не нужно быть кошачьим психологом, зверик злился, — смотри, когда-нибудь тебе совалки-то пооборвут!
— Извини, — сокрушенно повинилась я, — а что это такое, Арчибальд? Я не рассмотрела.
— И незачем тебе на такое смотреть!
— Арчибальд, я медик, — я снисходительно улыбнулась коту, — я такое видела, особенно в морге на практике. Там нам и утопленников показывали, и жертв ДТП, и обгорелых… И даже младенцев выкинутых. У меня нервы железные, я сплю спокойно после любых триллеров и ужастиков.
— Рад за тебя, — фыркнул кот, — а теперь сделай вот что: возьми плотную ткань, лучше — лен или что-нибудь такое же, закрой глаза. Будешь подглядывать — поцарапаю!
— Взяла! — донельзя заинтригованная я снова опустилась рядом с взъерошенным котом, держа на вытянутых руках льняное полотенце для ног. Кот придирчиво осмотрел его, понюхал и даже прикусил. И нехотя вынес вердикт:
— Сгодится, за неимением лучшего. Теперь накрой эту пакость полотенцем.
— Как я ее накрою, если ты велел мне глаза закрыть? — возмутилась я.
— Руками, — огрызнулся кот, — вот сюда давай. Чуть вперед. Левее. Левее, я сказал, ты что лева от права не отличаешь, дочь человеческая?
— Это для тебя лево, а для меня право, кошачий сын, — отгрызнулась и я, скорее увлеченная, чем оскорбленная. — Что дальше?