— Вот, — я вынула сверток и осторожно положила на край стола. Кот немедленно прыгнул на скамью и мурлыкнул:
— Это кирна, Мариза. И очень гадкая.
Ведьма мгновенно переменилась в лице, словно разом постарела лет на десять. Поджала губы и по широкой дуге обойдя сверток, принялась неторопливо, основательно растапливать печку.
Кот терпеливо ждал. Видимо, ведьма делала то, что нужно.
Когда огонь весело затрещал в очаге, Мариза присела к столу, держась подальше от свертка.
— Руками не трогали? — строго спросила она.
— Только зубами и лапами.
— Это ничего, можно. На котов магия кирны не действует, — Мариза перевела дух и тихонько улыбнулась, — молодцы, что сюда принесли. Убрать помогу. Но вам ведь след нужен?
— Нужен, — подтвердила я, — мы заплатим. Какую цену назначишь?
— Заплатите, — кивнула ведьма, — без этого нельзя. Если бесплатно, так и мне и вам кисло придется, высушит кирна, и ни один обряд не поможет. А торговый ряд — сильная защита. Лучше только храмовый, но святых отцов у меня, сами понимаете, не бывает.
Что ж, след я вам покажу. Но когда будем о цене сговариваться, ты, девочка, торгуйся хорошо, так, словно последнее отдаешь, поняла?
— Да я бы за Иолли и последнее отдала, не жалея, — сказала я.
— Вижу. Только так нельзя. Защита нужна нам обеим. Для защиты торговаться нужно крепко. Сумеешь? Иначе я к кирне не прикоснусь, как принесла — так и унесешь.
— Хорошо, — растерянно пожала плечами я, — раз надо — так надо.
Следующие четверть часа были форменным цирком. Мне пришлось припомнить свои походы на "татарский" рынок с тетей Верой за мясом и шерстью. Никаких татар там, конечно, отродясь не было, а звали его так за то, что торговцы там "рядились" так, словно хотели стрясти с покупателей дань за двенадцать лет. Покупатели от них не отставали, и оттого каждый поход был маленькой войной. Тетя Вера чаще всего побеждала. Оказалось, что и я, глядя на нее, понахваталась
Через некоторое время я даже вошла во вкус, почти поверив в то, что вот эти узорчатые ленточки, расшитые бисером, и два квадратных метра какой-то ерунды типа средневековой фланели — невесть какая ценность, и отдавать их ведьме никак нельзя.
Сошлись на том, что ткань и конфеты Мариза получит, а ленточки и нитки останутся за мной.
— Молодец, — похвалила меня ведьма, — хорошо "рядилась". Возьмусь я за кирну. Только вам бы, по-хорошему, выйти нужно, а то мало ли. Снаружи обождите, я позову.
Арчибальд, ни слова не говоря, сиганул в окно, видно, загадочная кирна его здорово нервировала. А мне очень хотелось посмотреть, что же оно такое, что так напугало моего хвостатого приятеля.
— Что мне грозит, если я останусь? — прямо спросила я, глядя на Маризу исподлобья.
— Дитя неразумное, — женщина покачала головой, — совсем не бережешься зла. Думаешь, к чистому грязь не липнет? Ой, милая, не загадывай. Все и ко всему липнет, если правильно лепить.
— А если без загадок?
— А если без загадок, — Мариза вздохнула, села рядом, взглянула на меня так, что сердце екнуло, — Хочешь — оставайся. Может оно и на пользу пойдет. Зло в людях видеть начнешь, обман распознавать будешь. Никогда врага за друга не примешь, и корысть за любовь не посчитаешь. Но кирна — штука пакостная. Она непременно свою цену возьмет. И как раз тогда, когда платить тебе будет нечем. Подумай хорошо — надо ли оно тебе, девочка?
Я подумала — и поняла, что не уйду, даже если здесь появится Дикая Охота. Возможность видеть ложь и узнавать врагов — это ведь именно то, что мне нужно, чтобы защитить Иолли и ее не рожденного ребенка. И я просто не могу ее упустить.
— Останусь, — сказала я, — мое решение, мой ответ. Ты не при чем.
Мариза покачала головой, не то осуждая, не то просто дивясь чужой глупости. Потом достала с полки деревянную шкатулку, вынула оттуда длинные перчатки, похоже, сплетенные из травы, не торопясь одела и потянулась к свертку.
На ее лице очень ясно обозначилась гадливость.
— Что такое кирна? — спросила я.
— Мерзость, — буркнула ведьма, — заклинается на крови ребенка.
— Ты хочешь сказать, чтобы изготовить эту штуку, убили ребенка? — я похолодела.
— И, скорее всего, не одного, — кивнула Мариза, распутывая узел, который я завязала в сердцах и в нервах, — делается для разных дел. Нехороших, сама понимаешь. Эту делали не для тебя.
— Почему ты так решила?
— Сделали ее, чтобы женщина мертвого ребенка родила и сама в родах померла, а ты не беременна, — спокойно отозвалась ведьма.
— Что? — зашипела я, — Кто? Убью, тварь!