Темная аллея спрятала меня надежно. Сомкнулась голыми ветвями над головой и окутала тьмой. Свет от фонарей сюда не проникал, и ощущение, что на меня смотрят тысячи глаз, исчезло.
Итак, что у меня есть? Вариантов немного: если то, что случилось у источника атли, закончилось для Полины фатально, размышлять больше не о чем, поэтому этот вариант я отмел сразу. К тому же, тела мы не нашли — ни ее, ни Крега, так что имело смысл предположить, что она выжила. Сольвейги сильные, а Полина — особенно, Барт всегда подчеркивал ее выносливость.
Тогда возникает логичный вопрос: если она жива, где может быть? Возможно, Крегу настолько понравился ее кен, что он забрал ее с собой, тогда есть смысл потрусить андвари. Уж с Риком мы справимся, уверен, он быстро расколется.
Я задумался, было темно, и я не сразу заметил сгорбленную фигурку на дальней скамейке. А когда заметил, она уже подняла на меня глаза.
Захотелось сразу и всего: сгрести ее в охапку и ударить, утешить и отругать, смеяться и плакать. Впрочем, нет, плакать не хотелось, да и не умею я. Полина зато умеет — за нас двоих.
Смотреть на нее было больно: синяки изуродовали лицо, левый глаз заплыл. Руки она прижимала к животу и глядела на меня жалобно, а в глазах — слезы.
— Так типично для тебя, пророчица! — зло выдохнул я. Приближаться не стал — сорвусь еще, а ей и так досталось.
— Давай ты не будешь меня сейчас ругать, — тихо ответила она. вытерла рукавом слезы и тут же поморщившись — синяки наверняка болели.
— Тебя вообще нет смысла ругать — проще привязать и отлупить. Наверное, так до тебя быстрее дойдет.
— Отлупили уже, радуйся, — язвительно ответила она и тут же вздохнула: — Крег мертв.
Вот уж чего не ожидал. Полина, конечно, сольвейг и сильна, но не настолько. Я хорошо помнил последний его приход, и цепкие щупальца на жиле. Эрика, который не мог пошевелиться. Тамару, которая и ойкнуть не успела. А ведь перспективная была девчонка, даже жаль, что погибла.
— Что ты сделала? — спросил я тихо и все же присел. Потом позлюсь, сейчас нужно выяснить, что произошло.
— Я — ничего. Налажала, как всегда.
Голос тихий в нем — обреченность. Или показалось, и она просто устала? Избита… Невольно хочется пожалеть, обнять, утешить. Полметра в прыжке, там раз ударишь — переломится. И злость снова поднялась — теперь уже на охотника. На мертвого охотника, так что злость бессмысленна.
— Барт мертв, — добавила она мрачно, и у меня похолодело внутри.
Как мертв? Почему? И что мне теперь делать?
Наверное, я слишком многозначительно молчал, и она продолжила:
— Я была у Тана — перед уходом из дома. Он помог снять печать Арендрейта и отравил жилу ядом. Думала, Крег возьмет мой кен и сдохнет, но охотник просек. Я бы умерла там, если бы не Барт, если бы… — Она всхлипнула и замолчала.
— Барт предложил себя, да? — глухо спросил я, глядя в одну точку перед собой.
Полина кивнула.
Да что же все сольвейги такие жертвенные?! Одна несется подставляться, травится, второй — ложится под нож. Мозгов ни грамма, зато пафоса — завались! И что теперь делать со всем этим? Он должен был сказать, как действовать дальше. Чертов сольвейг выдавал информацию в месяц по чайной ложке, а сейчас знания ушли вместе с ним — в землю. А ведь он не врал тогда, что она в опасности. И я должен что-то сделать, но что? Когда?
Как же бесят!
— В твоем духе, пророчица, — резко сказал я и встал. Отступил на пару шагов, чтобы не сорваться, не задеть ее ненароком. В глазах потемнело от неконтролируемой ярости. Хорош вождь. Гордился контролем и вот. Хотя с ней всегда так. Хочется придушить и обнять одновременно. — То, что ты сделала. У меня нет слов.
— Не нужно слов, — устало вздохнула она и сложила руки на коленях. Вздрогнула. Замерзла, наверное. Согреть бы, только вот гордость сейчас сильнее заботы. — Не нужно ничего говорить.
— Нужно, — кивнул я. — Кто-то должен тебе это сказать, иначе не дойдет. Впрочем, и так не дойдет, раз за столько лет не поняла. Пока ты там геройствовала, мы тут сходили с ума. Глеб, Эрик, Марго, твои ненаглядные скади. Хотя что тебе до этого — ты всегда была эгоисткой!
— Эгоисткой? — возмущенно переспросила Полина. — Я лишь хотела, чтобы люди, которые мне дороги, перестали умирать!
— Люди умирают каждый день. Но ты, видимо, решила почувствовать себя вершительницей судеб.
— Своей. Своей судьбы. Тебе всегда было неприятно, что я хочу решать за себя сама! — Она вскочила на ноги, обняв себя одной рукой. Ребра, возможно, сломаны, нужно проверить. Потом. Пусть помучается — заслужила.
— Ой ли? — едко парировал я. — За себя? А как же Барт? Ты ведь понимаешь, что умер он из-за тебя? Ты убила его, Полина!
Мои слова достигли цели — она растерялась. Глаза распахнула, вернее один, правый, левый спрятался за отеком. Рот открыла, только звуков не было — наверное, слов нужных не нашлось. Жестоко, знаю. Но иначе она не научится. Спасая одних людей, она делает так, что гибнут другие. Так есть ли разница?
Черт, как он мог так подставиться?!
Наконец, Полина выдохнула. Отвела глаза и четко сказала:
— Я не убивала.
— Да ну? Разве он не был бы сейчас жив, не пойди ты к охотнику? Я уже молчу об очаге атли — о нас ты давно перестала думать.
— Неправда! — обиженно всхлипнула она. — Я не знала тогда, к чему приведет ритуал. И что Крег откроет портал, тоже. Если бы знала… У нас все равно не было выбора, Влад. В тот момент, как Крег убил Альрика, выбор закончился. Уничтожить охотника мог лишь портал.
— Какой портал? То есть не ты убила охотника и не Барт?
Она помотала головой. И губу закусила.
— Крег ничего не знал о величии. Как и ты перед ритуалом изгнания Девяти. Источник атли разрушил портал, впускающий в мир Первых.
— Кого, прости?
— Знаю, ты не веришь. Я тоже не верила до сегодняшнего дня. Но Барт погиб, а из жилы Крега вырос столп света — я сама это видела!
— Хочешь сказать, легендарные Первые бродят среди нас?
Скептицизм скрыть не удалось. Я не верил в легенды — фанатизм нужно оставлять таким, как Эрик. Прогрессивные хищные не молятся, а действуют, полагаясь на себя.
— Я не видела их, но Барт не шутил, когда говорил, что мир содрогнется. Перед смертью шутить не имеет смысла. Да и выброс после ритуала получился вполне красноречивым.
Полина замолчала и тяжело вздохнула. А потом перевела взгляд с моего лица куда-то мне за спину, и я инстинктивно обернулся.
Даже мне стало его жаль. Сильный вождь с большой слабостью — все мы их имеем. Даже я. Эрик смотрел на нее, не отрываясь, и я несколько секунд поколебался, стоит ли оставлять Полину с ним наедине. Сорвется, добьет еще…
Впрочем, это уже не мои проблемы. Он ее вождь и муж, а я так, прошлое, которое никак не отвяжется. Пожалуй, не стану больше за нее бояться — есть кому. У меня племя, сын, и проблема с источником. Нужно думать, как восстановить или создать новый. Да и люди мои измотались в этом противостоянии.
Домой пора. Делами займусь и подумаю, что делать с предсказанием сольвейга. В Первых верится мало, но чем черт не шутит?
А Полина… Пусть разбирается с мужем. Лезть в это — себе дороже.
Опомнился я в машине на трассе. Хотелось скорости, ветра и быть подальше от дурдома. Злость постепенно сошла на нет, обнажая одну-единственную мысль: я все равно вернусь. Врать себе — плохая привычка, никогда ею не злоупотреблял. Эта женщина отравила меня, и это, похоже, неизлечимо.
Мне до конца жизни ее опекать. А значит, работать придется с тем, что есть. Барт сказал не так много, но несложно увязать его предупреждение с сегодняшними событиями. Опасность, грозящая Полине, связана с Первыми — и не просто так Барт сегодня подставился. Уверен, спасал он ее не от большой любви. Ей придется сыграть роль в истории, только вот какую?
Надеюсь, у меня есть время свести все ниточки в одну. И делать это лучше там, где никто не будет отвлекать. Новая квартира — замечательное место. К тому же, я всегда любил высоту.