Ей вспомнилось, сколько раз она выходила из машины Мортимера в нескольких метрах от своего парадного. Иногда они проводили вместе два-три дня, но обычно – два-три часа, не больше. Каждый раз расставание с ним превращалось в пытку. Раймондо провожал ее взглядом, когда она торопливым шагом уходила, потом, не выдержав мысли о расставании, догонял ее бегом, обнимал за талию, а она не знала, смеяться ей или плакать.
«В последний раз мы встречаемся тайком, будто я какой-то злоумышленник», – говорил он, не желая с ней расставаться.
«Любовь моя, ради всего святого, не осложняй мне жизнь! Мне и так нелегко», – умоляла она.
Мортимер прижимал ее к себе и страстно целовал. Пенелопа открывала дверь, а он, казалось, готов был последовать за ней наверх.
«Уходи, прошу тебя», – шептала она.
«А вдруг в подъезде тебя ждет грабитель. Или в лифте. Дай мне войти», – настаивал он.
«Забудь об этом».
«Тогда я останусь тут, пока не увижу, что ты вошла в квартиру. Выгляни в окно и помаши мне».
Пенелопа потихоньку открывала дверь квартиры, проскальзывала в гостиную и осторожно поднимала жалюзи. Мортимер, стоя посреди улицы, махал руками и подпрыгивал на месте, словно желая допрыгнуть до ее окна. Она махала ему в ответ, чтобы он уходил, он отвечал смешными гримасами. А Пенелопа уже разрывалась между желанием увидеть и обнять детей, убедиться, что они мирно спят в своих кроватках, и болью от необходимости расстаться с человеком, которого любила.
– Ты говоришь о разводе? – спросил Андреа с отчаянием в голосе.
Именно в эту минуту Пенелопа закричала от пронзившей ее боли. Руки, сложенные на коленях, судорожно сжались на животе, на лбу россыпью выступил пот, она побледнела.
– Пепе, что с тобой? – с испугом воскликнул Андреа, подскочив к ней.
– Живот болит. Прямо на части разрывается, – прошептала она прерывающимся голосом.
– Что? Скажи мне, ради бога, что с тобой?
На ее хлопчатобумажном халатике проступили красные пятна.
– У тебя кровь идет! – с ужасом закричал он.
Боль была так сильна, что Пенелопа едва могла дышать.
– Сию же минуту отвезу тебя в больницу, – решил Андреа, подхватив ее на руки.
17
В половине десятого вечера, расставшись с Пенелопой, Мортимер отправился в госпиталь: в этот вечер он был на дежурстве. Сделав обход и убедившись, что все пациентки спокойно спят, он закрылся в своем кабинете рядом с лекарственным складом, снял халат и растянулся на кушетке за ширмой в надежде поспать пару часов. Если что-то случится, сестры его позовут.
Он закрыл глаза, надеясь уснуть, но все его мысли были о Пенелопе. Он заставлял ее принять решение, которое давным-давно назрело и тем не менее постоянно откладывалось. Зная свою возлюбленную, Раймондо понимал, что причиняет ей душевную боль, но все-таки пошел на это, потому что больше не мог выносить неопределенности в их отношениях. Ему требовалось нечто большее, чем временная связь.
Их встречи были слишком краткими, в то время как Мортимер не хотел расставаться с Пенелопой ни на минуту. Она была той женщиной, которую он всегда искал: живой, непосредственной, противоречивой, но честной и откровенной в главном. Она была страстной любовницей и верной подругой. Импульсивная, мечтательная, она тем не менее умела реально и трезво смотреть на жизнь. Слоном, она ему идеально подходила, и он хотел, чтобы она принадлежала только ему одному. Мортимер уже познакомил ее со своей матерью и с братом, представил немногим давним друзьям. Она всем понравилась. И теперь он хотел жениться на ней. Хотел, чтобы она родила ему детей.
Лежа на кушетке, Мортимер думал: хоть бы она нашла в себе мужество окончательно порвать с мужем. Он уже крепко спал, когда его разбудила медсестра.
– Доктор, вас спрашивает доктор Лоренци из «Скорой помощи». У нее тяжелый случай. Она просит вас спуститься немедленно.
Одной рукой сестра протягивала ему халат, в другой держала чашку кофе.
Мортимер, на ходу допив кофе, бросился к лифту. Доктор Лоренци уже ждала его на первом этаже.
– Извини, что пришлось тебя потревожить, – сказала она, направляясь вместе с ним по коридору к смотровой, – но мне необходимо услышать твое мнение.
– О чем идет речь? – спросил он.
Доктор Лоренци была опытным гинекологом, и раз уж ей требовалось его мнение, это означало, что дело и вправду плохо.
– Молодая женщина. Две нормальные беременности. Между прочим, пациентка Вивиани: дисфункция яичников, киста. Сюда доставлена мужем, он утверждает, что у жены возникли внезапные острые боли в животе. Кровотечение, – в телеграфном стиле объяснила доктор Лоренци.
Дисфункция яичников и образование кисты были явлением довольно распространенным. Мортимер знал, что Пепе тоже этим страдает.
– Ты сделала УЗИ? – спросил он вслух.
– Сразу же. Выявила большую кисту на левом яичнике. Муж говорит, что последнее ультразвуковое исследование было сделано полгода назад и особых отклонений не выявило. Сейчас она в болевом шоке. То и дело теряет сознание, – объяснила коллега-гинеколог. – Общая картина для меня не ясна. Не нахожу связи между кистой, обширной кровопотерей и острой болью. – С этими словами доктор Лоренци толкнула дверь смотровой, в которой находилась пациентка.
– Сейчас я ее осмотрю, – сказал Мортимер, подходя к каталке, на которой лежала женщина. Вдруг он побледнел и замер, потрясенный. – Господи! Пепе, что с тобой? – прошептал он, склоняясь над ней.
Всего два часа назад он держал ее в объятиях – горячую, страстную, полную жизни.
– Ты ее знаешь? – спросила коллега.
– Достаточно хорошо, чтобы понять, что с ней случилось, – проговорил Мортимер, сдергивая покрывавшую ее голубую простынку. Пальпируя живот, он мгновенно нашел болевую точку.
– Хочешь взглянуть на УЗИ? – спросила доктор Лоренци.
– Да, хотя я и так знаю, – ответил он. – Скажи, чтобы готовили операционную. Я приступаю немедленно.
– Но в чем дело? Что я упустила? – повторила она.
– Вот, смотри, – объяснил он, показывая ей снимок, – большая киста дала кровотечение в брюшную полость. Этим объясняется острая боль. Внутреннее кровотечение вызвано гормональным расстройством. – Он взялся за каталку и выкатил ее в коридор.
– Погоди, Теодоли, я позову медсестру, – сказала Лоренци, следуя за ним по коридору к лифту.
– Оставь, времени нет. А ты найди мне лучшую хирургическую сестру и анестезиолога. Канциани на месте?
Мне нужен он, – Мортимер отрывисто отдавал распоряжения, пока двери лифта не закрылись.
– Это все я виноват, только я один. Прости меня, Пепе, – шептал он, гладя любимое лицо. Он не знал, как выразить всю свою нежность к ней, страх за нее, сочувствие к ее боли.
Двери лифта открылись на этаже, где помещалось хирургическое отделение. Раймондо у лифта уже ждала операционная сестра.
– Канциани уже прибыл. Бежит сюда, – сообщила она.
Раймондо рассеянно кивнул. Сестра уже держала наготове стерильный халат, шапочку и маску. Он надел сабо и начал мыть руки.
– Мои дети, – прошептала Пенелопа, очнувшись и вспомнив, что оставила их дома одних глубокой ночью. Мортимер склонился над ней. – Что ты здесь делаешь? – изумленно спросила она.
– Хочу тебе помочь, – ободряюще улыбнулся он в ответ.
– Я умираю, да?
– Ты и вправду думаешь, что я дам тебе умереть?
– Прошу тебя, успокой моего мужа. Он где-то здесь. Он в отчаянии. Андреа… Он такой ранимый… – шептала она.
– Я все сделаю. А теперь постарайся расслабиться, – ласково проговорил он.
Тут появился анестезиолог.
– Надо измерить давление, – распорядился Мортимер.
Доктор Канциани принялся хлопотать вокруг больной.
– Давление падает, – тихо сообщил он хирургу.
– Сделай что-нибудь. Надо поднять давление.
– Могу я узнать, что со мной? – еле слышно спросила Пенелопа.
– Придется сделать тебе небольшой разрез. Надо освободить пережатую кисту. Это она доставляет тебе столько неприятностей. Надо остановить кровотечение. Поэтому я сделаю тебе выскабливание. Часа не пройдет, и ты будешь как новенькая, – успокаивал Пенелопу Раймондо, давая знак ассистентке, чтобы готовила наркоз.