– Ничего себе. А если мне страшно или больно… ты тоже…
– Чувствую, – кивнул вампир, – но только, если настроюсь на эту частоту твоего сознания.
– А мысли ты не читаешь?.. – с неприятным предчувствием уточнила я.
Себастьян внимательно поглядел на меня, очень серьезно, а потом опять рассмеялся.
– А тебе есть, что скрывать?
Я перекатилась на спину, обиженно отвернулась.
– Ну, если очень постараюсь… – сжалился он. – Сканировать эмоции куда проще, и обычно этого вполне достаточно, чтобы понять, о чем человек думает.
Он приподнялся, чтобы увидеть мою реакцию. Я лежала, задумчиво и немного растерянно глядя в потолок.
– Кажется, я тебя не утешил, – виновато вздохнул вампир.
– Да уж… – буркнула я, начиная потихоньку сгорать от стыда.
– Та–ак… Давай–ка спасать твое вдохновение, пока я его окончательно не растоптал… – Себастьян выскочил из постели и куда–то быстро ушел.
Я даже не успела смутиться от созерцания его полуобнаженного тела. Села на кровати, в полном замешательстве, стала ждать. Он вернулся не очень скоро, но я поняла, почему – Себастьян принес мне чашку горячего кофе! Представляю, как он намучился с олеговой кофеваркой, при том, что никогда ей не пользовался. Даже я с ней не справлялась!
Бережно передав мне в руки горячую чашку, он нырнул обратно под одеяло. Мне все еще не верилось. Только когда я чуть отпила, осознала, что произошло. И он был прав. Вдохновение вернулось с лихвой. Ощущение счастья вдруг на мгновение из фантазии сна показалось в реальности. Но лишь на короткий миг. Его было достаточно, чтобы душа затрепетала в ожидании чуда.
– Спасибо, – я подарила ему искреннюю улыбку.
– Ах, как глазки заблестели, – залюбовался вампир. – Ну что ж, студия в твоем распоряжении… Просыпайся, умывайся и приступай к работе.
Я в предвкушении огляделась и непроизвольно потянулась, прогоняя оставшуюся дремоту.
Безумно хотелось снова попытаться написать его портрет, но я объективно оценила свои возможности и поняла, что позориться не стоит. Моим уделом пока оставалась пейзажная живопись. «Если и показывать Себастьяну «уровень», то только в ней…» – думала я, хмурясь на ровную грунтовку чистого холста.
– Долго думаешь. Рисуй то, что навеяла тебе муза в самый первый миг, еще в постели, – посоветовал учитель, глядя на мои муки.
– Мне придется писать, что можется, а не что хочется, – печально выдохнула я.
– Ууу… Так дело не пойдет, – он отыскал халат и, вскочив с кровати, подошел ко мне, встал позади и тоже взглянул на холст, словно мы оба там что–то пытались увидеть. – О чем ты подумала тогда?
Опустив глаза, а раскраснелась, как девочка.
– Я увидела тебя в… очень необычном освещении, и очень четко, но…
– Что но? – Себастьян опустил руки мне на плечи, мягко, едва соприкасаясь, словно боялся снова меня прогневить. – Что тебя останавливает, Лиза?
– Причин полно. Но главная – я не портретист. Люди у меня выходят… неживыми, а то и непохожими, – исповедалась я.
– Брось, я же видел твои работы в альбоме и… нашел парочку довольно знакомых лиц, – усмехнулся он, понижая голос почти до шепота.
Мое лицо так разгорелось, что аж глаза стало жечь. «Ну вот зачем ты вспомнил про этот дурацкий альбом?!»
– Просто тебе… возможно, не хватает… – вампир настойчиво развернул меня к себе. – Тебе не хватает смелости изучить детали, – уверенно заключил он с легкой улыбкой глядя на мой румянец.
Я не поднимала глаз и даже не шевелилась, замерев в его руках. Какое–то двойственное чувство появилось. С одной стороны – желание оттолкнуть, высвободиться, остыть, ведь от Себастьяна тоже исходило тепло, а мне и без того стало жарковато. А с другой стороны… меня подсознательно, но почти безудержно тянуло к нему, хотелось шагнуть навстречу, коснуться обнаженной ключицы.
– Лиз… – негромко позвал он, – посмотри на меня. Я же не кусаюсь, – посмеялся вампир не то надо мной, не то над собственной шуткой.
Пришлось на какое–то время заглянуть Себастьяну в глаза, но только, чтобы отказаться от его навязчивой и тщеславной идеи. Ни грамма смущения, закрытая улыбка, тени… Его черные волосы бросали на лицо очень густые тени, но сами глаза будто светились изнутри, будто были нарисованы поверх. Контрасты были яркими и почти ровными, линии четкими. «Да это же элементарно! У него такие явные черты, что даже ребенок нарисует!»
– Вот, и я о том же… – ответил на мои мысли вампир.
Я подалась назад, осторожно высвобождая плечи.
– Это невежливо, – буркнула я, тут же отводя взгляд, чтобы он не прочел чего–нибудь еще… лишнего.
– Перечить учителю… тоже, – парировал Себастьян. – Я пытаюсь подготовить тебя к сессии, а ты… ломаешься, как…
– Как раньше, после занятий, да? – я еще немного отступила.
– Это ты сейчас к чему?.. – он глянул на меня искоса и будто бы даже обиделся.
– К тому, Себастьян… – я прошла в другой конец студии и опустилась в кресло, не глядя на вампира, – возможно, ты действительно бескорыстно мне помогаешь, спасаешь, теперь еще и к сессии готовишь. Но… ты знаешь, у меня такое ощущение, что тебя грызет твое задетое самолюбие.
– Лиза, я окончательно перестал понимать суть разговора, – растерянно усмехнулся вампир, разводя руками. Он пригляделся ко мне, вероятно, пытаясь услышать мысли, но я опять отвернулась.
– Не надо меня читать. Я могу сказать вслух, о чем думаю.
– Так… скажи, наконец!
– Сознательно или нет, но ты… до сих пор пытаешься затащить меня в постель. Ведь я – единственная на всем курсе, с кем ты… так и не «сблизился».
Озвучив это, я смогла теперь поднять на него глаза, чтобы увидеть реакцию. И она была достаточно бурной. Только ни стыда, ни досады, что его разоблачили, я не заметила. Себастьян нервно хихикал! Мне на миг показалось, что он помешался.
– Не сблизился?.. Черт… ну да… ты же не… – бессвязно выпалил он. И еще что–то, себе под нос. Мне показалось, он сказал: «Не помнишь»… – Солнце, послушай, – он шагнул мне навстречу, но на полпути остановился, будто передумал. – Не бери в голову. Просто… Ты не права.
То, как он это сказал: «Солнце»… Меня аж в жар бросило. В сознании вспыхнули искры псевдо–воспоминаний, но я быстро привела себя в чувство, напомнив в очередной раз, что это – всего лишь сон и мое дурное воображение.
– Не права?.. В том, что у тебя спортивный интерес ко мне? К чему тогда эти все уловки?
– Милая, я давно уже не «спортсмен», поверь, это быстро надоедает.
Я замолчала. Вампир затянул халат, отыскал на стеллажах пачку сигарет и, закурив, тоже опустился в кресло.
– Ясно, о живописи можно на сегодня забыть. Раз уж мы перешли к реалиям… – он медленно выдохнул ароматный дым, глядя в пол, совершенно обескуражено. – Сессия – самое легкое испытание, из тех, что тебе предстоят в ближайшее время.
Мой взгляд метнулся в его сторону.
– Что ты имеешь в виду?..
– На Андрея завели дело. В ближайшие дни тебе нужно встретиться со следователем.
Обхватив себя руками, я вскочила из кресла, как ошпаренная, потирая плечи, прошлась по студии, словно машинально стараясь стереть с себя грязь.
– Я… не хотел тебе говорить до Нового года. Портить праздник…
– Праздник?.. – я горько усмехнулась. – Да какой, к черту, праздник, Себастьян. У меня нет ни дома, ни семьи, ни… – осеклась. Хотела сказать «будущего», но ведь это не так. Благодаря Себастьяну у меня действительно появилась надежда, что жизнь когда–нибудь наладится.
– Прости, я сегодня сильно умотался. Надо поспать… – вздохнул он, не глядя на меня, затушил бычок и поплелся в сторону кровати.
– Да. Конечно, – провожая его взглядом, я тоже вздохнула. – Приятных снов.
* * *
За завтраком кусок в горло не лез. Меня трясло от одной мысли, что все, произошедшее со мной, придется рассказать кому–то постороннему. А рассказать, значит пережить снова! Но я только начала жить настоящим, отпустила, забыла, перекрыла эту мерзость в сознании. «Стоп! А все ли? Что значит, «ВСЕ» рассказать?! И про клинику? И про Себастьяна?.. Даже речи нет. Что тогда? Как объяснить ментам, насколько гнусно это чудовище со мной поступило?..» Бросив почти нетронутую лазанью, я поспешила в гостиную.