— Возможно, «разумно» не слишком подходящее слово, — признала Стефани. — Наверное, мне следовало сказать «целесообразно». Нецелесообразно, чтобы мы вступали в половую близость.
Матео какое-то мгновение продолжал смотреть на нее, а потом расхохотался. В этот момент де Лука был просто неотразим, поэтому Стефани строго сказала:
— Я не шучу, Матео. Нереально полагать, что мы сможем закрыть десятилетнюю брешь в отношениях, если бросимся в кровать.
— А как же ты предлагаешь сделать это?
— В том-то все и дело. Мы не сможем. Если бы мы жили близко друг от друга и делали бы это постепенно.
— И разумно.
— Да, — с вызовом подхватила она. — Смейся, сколько хочешь, но иногда требуется благоразумие.
— Согласен, Стефани, ты абсолютно права.
— Действительно сейчас лучше все закончить, пока кто-нибудь из нас слишком не увлекся.
— В самом деле! — согласился Матео, милостиво решив не уточнять, кто.
— В конце концов, мы прожили десять лет, не давая друг другу о себе знать, а сейчас в течение нескольких дней совсем забыли о причинах, из-за которых у нас не сложилось в первый раз, и продолжили с того места, на котором остановились.
— Совершенно верно.
— В нашем возрасте непростительно повторять ошибки.
— Совершенно непростительно, — согласился он.
— Ну вот, теперь, когда мы все прояснили, можно закрыть дверь в прошлое и расстаться друзьями.
— Можно? — Матео усмехнулся. — Кого ты хочешь убедить, Стефани? Меня или себя?
— Тебя, конечно!
— Но для этого вовсе не надо было приходить сюда. Вчера я дал ясно понять, что следующий шаг твой, поэтому сегодня тебе ничего не надо было делать. Я бы понял.
— Я подумала, что лучше поговорить с глазу на глаз.
— Согласен, о'кей. Ты сделала то, зачем пришла. — Он положил руку ей на талию, повернул ее и бесцеремонно выставил во двор. — Спасибо и спокойной ночи!
Чувствуя себя совершенно несчастной, Стефани дошла до калитки и в нерешительности остановилась.
— Что-то не так, Стефани?
Она обернулась. Матео стоял, прислонившись к двери. До чего же он красив!
— Да, — чуть не плача, произнесла женщина, — все то же, что и вчера: я не хочу уходить.
На следующий день на виллу пришла Коринна в белой блузке и широкой пышной юбке с рисунком из алых роз и королевских синих васильков. Она была безупречно красива.
— Я пришла повидать вас, Стефани. Можем ли мы где-нибудь поговорить наедине? — Не дожидаясь ответа, Коринна направилась в сад.
Стефани, которая все еще витала в облаках, похолодела от дурного предчувствия и последовала за нею.
— Итак, — без вступления начала Коринна, усевшись на скамью, — вы с Матео бываете вместе, si?
Стефани присела рядом, чувствуя себя в светло-зеленом сарафане блеклым мотыльком рядом с роскошной экзотической бабочкой. Коринна сочетала в себе сильную волю, абсолютную непобедимость и красоту. Вот бы Стефани хоть часть ее достоинств.
— Бываем, — призналась она, чувствуя себя крайне неуютно.
— И он вам нравится? — Коринна проницательно смотрела на нее. — Вам очень нравится Матео?
— Да. — Стефани и не думала отрицать явное.
— И вы не хотите сделать ему больно?
— Нет, — недоумевая, ответила она. — А почему вы думаете иначе?
— Матео сказал мне, что вы уезжаете вместе на уикэнд, — продолжила Коринна, не обращая внимания на вопрос. — Вы уезжаете завтра днем к нему домой в Тоскану и вернетесь только в понедельник утром.
— Верно. — Стефани вдруг снова почувствовала себя девчонкой и, не собираясь оправдываться, смело встретила взгляд женщины. — К чему вы клоните, Коринна? Вы завидуете?
Женщина закрыла глаза и горько усмехнулась.
— О, я действительно завидую! Я завидую вашей молодости, Стефани.
Стефани молчала, не зная, что ответить, и вообще, нужен ли ответ. Через минуту Коринна продолжила:
— Если бы я была моложе, я тут же вышла бы за него замуж. Но мне сорок восемь, я уже не могу родить, а Матео нужна жена, которая могла бы подарить ему сына. — Она открыла глаза и прямо посмотрела на Стефани. — Вы согласны, что у него должен быть сын, Стефани? Что преступно лишать его этого права?
У Стефани пересохло во рту и на мгновение остановилось сердце. Она отчетливо вспомнила, как внимательно рассматривала Коринна Саймона. Такой светленький, но такой знакомый. С такой кожей он мог бы сойти за итальянца.
— Что вы хотите сказать? — с трудом выдавила Стефани. — К сожалению, я не понимаю.
Коринна открыла сумку и достала выцветшую от времени фотографию. Протянув ее, жестко спросила: