Что она чувствовала? Была польщена, испытывала страх! От ощущения вины у нее заболело сердце. Матео предлагал ей больше, чем она могла надеяться. Но что будет, когда он узнает о ее обмане? Захочет ли находиться с ней под одной крышей, когда она расскажет о Саймоне? Захочет ли вообще видеть ее?
— Ты колеблешься, — пробормотал он, нежно проводя пальцем по ее щеке. — Не слишком ли много я взял на себя? Не слишком ли скоро?
— Нет, — покачала головой Стефани. — Я очень тронута великодушием твоей семьи.
— Тебе следует знать, что моей матери шестьдесят шесть лет, а бабушке восемьдесят семь.
— А это имеет значение?
— Они старой закалки, поэтому мы должны будем спать в разных спальнях.
Нельзя будет лежать в объятиях Матео всю ночь? Нельзя будет заниматься с ним любовью, пока оба не насытятся, а потом, немного отдохнув, проснуться и снова заниматься любовью? Ведь только это могло ее спасти от гнева Матео и заставить простить ее.
Слезы брызнули из глаз Стефани.
Увидев у нее в глазах разочарование и неправильно истолковав его причину, мужчина принялся ее успокаивать.
— Не плачь, tesoro, сокровище, не плачь! Мы найдем другой способ быть вместе. — Матео принялся осыпать ее лицо поцелуями. — Вот здесь… сейчас. Мы можем здесь насладиться друг другом. Пошли со мной, Стефани.
Несмотря на возникшее желание, Стефани горячо возразила:
— Нет! Кто-нибудь может увидеть…
— Никто не увидит, — успокаивал Матео.
— Но ведь это частная собственность, а люди здесь считаются с такими предупреждающими знаками.
— Тогда как мы оказались здесь? — Он снова поцеловал ее и сам ответил на свой вопрос: — Потому что нам разрешено. У меня есть специальное разрешение.
Прикосновения губ и звука хриплого от желания голоса было достаточно, чтобы Стефани безоговорочно сдалась. Закат окрасил небо малиновым светом, все вокруг пестрело желтыми и красными цветами. Тихий шепот волн, разбивающихся о берег, смешивался с замолкающим щебетанием птиц.
Стефани чувствовала себя словно в райском саду. Она дрожала от предвкушения, когда Матео снимал с нее одежду и гладил ее обнаженную кожу. Отдалась восхитительному чувству, когда он проник в нее.
Матео взглянул в ее глаза и спросил:
— Знаешь, почему я бросил тебя тогда? Знаешь, Стефани?
— Да, — ответила она. Это слово было подобно вздоху. — Я хотела большего, чем ты мог дать.
— Неправильно, tesoro, сокровище. — Матео дразнил ее своими движениями, чувствуя ответную реакцию. — Потому что я испугался чувств, которые ты разбудила во мне, эмоций, которых я не мог контролировать.
Она вцепилась пальцами в сильные плечи, подняла бедра ему навстречу.
— Ты не был готов, Матео, — выдохнула она.
— А сейчас я готов, — прохрипел он.
Обхватив ногами его талию, Стефани полностью отдалась поглотившему ее чувству. Что бы ни было у них в прошлом, какие бы неудачи ни ожидали их в будущем, этот момент был единственно правильным, честным и прекрасным, и ей безумно хотелось сохранить его в памяти навсегда.
Стефани поймала себя на мысли, что хочет от Матео ребенка. Еще одного! И когда их тела слились во взрыве кульминации страсти, она испытала краткое, но острое чувство потери оттого, что он, как всегда, принял меры предосторожности.
Правда, разум вернулся к ней достаточно быстро, и Стефани испытала благодарность, что хотя бы Матео проявил ответственность и предусмотрительность. Но, увы, недостаточно быстро, чтобы не произнести слов, которых больше нельзя было сдержать.
— Я люблю тебя, Матео, — прошептала Стефани. — Я очень тебя люблю!
— Ты вся дрожишь, Стефани, — с беспокойством произнес он.
— Нет, — попыталась возразить она.
— Да! — Матео принялся лихорадочно собирать ее одежду. — Позволь мне помочь тебе одеться.
Вся похолодев, Стефани тихо спросила:
— Ты слышал, Матео, что я сказала?
— Я слышал. — Мужчина помог ей застегнуть блузку.
— И это все, что ты можешь ответить? — Ее голос был глух.
— Ты удивила меня, вот и все. — Матео говорил словно совершенно незнакомый человек. Стряхнув песок с ее юбки, он тоже принялся одеваться.
Уязвленная таким равнодушным ответом, Стефани спросила:
— Для тебя было бы лучше, если бы я молчала?