Он заторможено стёр каплю со скулы, но лишь размазал кровь сильнее. Облизнул пересохшие губы и ощутил мерзкий железный привкус. Такой же, как у его матери в последний её миг.
И вот он снова с ним. Этот омерзительный вкус. И «молочная» мать его мертва. Лежит рядом. Как тогда Кассандра.
Может, Далеон проклят?
Грудь сдавило в тисках.
Шестой затрясся в немых рыданиях и с новой силой прижался к Дарси. Разлепил дрогнувшие уста:
— Прости меня. Прости. Я не смог тебя защитить…
— Надеюсь, теперь ты усвоил урок? — ровно спросил Кейран, впрочем, ответа он не ждал. — Мне бы не хотелось ломать другие твои игрушки. Я люблю тебя, Далеон, и желаю, чтоб ты не делал глупостей. Слушайся меня, и проживёшь долго. Понял? — ноль реакции. — Встань и иди, умойся.
Далеон не шелохнулся. Пальцы вцепились в гриву лошади намертво.
— Встань! — жёстче повторил сводный брат.
Полное игнорирование.
— Далеон! — громогласный рык.
Он поднял глаза, и в них читалась лютая ненависть и жажда убийства.
— Я всё понял, Ваше Высочество.
— Ну и, зачем ты сбежал? — вырвал из тяжких дум голос, который он совершенно не ожидал здесь услышать.
— Хотел побыть один, — выдал юноша нехотя. — Подумать.
— Ты умеешь думать? — притворно изумилась Люция и едко ухмыльнулась.
Принц насупил брови и наградил её хмурым взглядом. Орфей глянул на девушку с укоризной.
— Лаааадно, — закатила глаза Люция и присела рядом с Далеоном. — Ты решил переварить горе в одиночку. Ясно. Но чего не утешился в объятьях Меридии? Как будто в первой!
— Люция! — одернул её химер.
— Иногда мне так и хочется тебя придушить! — доверительно сообщил ей Далеон.
Люц поиграла бровями.
— Только иногда?
— Ну, хватит! — встрял Орфей и сел по другую руку друга. Спросил его с жалостью: — Всё так плохо?
Принц помрачнел и отвернулся к городу. Повисло тягостное молчание, прерываемое лишь порывами ветра и далёкими раскатами подступающего грома.
— Тяжело жить в мире полном лжецов, когда ты один не можешь солгать.
— Ну, началось! — пробормотала Люция и попыталась слинять, но хвост Далеона скользнул под её длинную белую юбку и крепко обвил коленку, залез на часть бедра и дернул её обратно. Девушка ахнула и возмущенно запыхтела, затем напрочь забыла о побеге, увлекшись борьбой с сильной и наглой конечностью.
— Так к чему ты это? — вернулся к теме химер. Он с поразительным успехом игнорировал непотребство учинённое сюзереном.
— Всё, чему меня учили, — наглая ложь. Ты знал, что Ванитасов все ненавидят? И стоит мне шагнуть за ворота, любой дурак попытается убить меня или похитить?
Орфей виновато отвёл взор, шестой горько усмехнулся.
— Значит, знал, — заключил он. — И молчал. Да ещё и подыгрывал мне! А Сесиль и Меридия тоже в курсе? Один я идиот жил в иллюзиях?!
— Что иронично, ведь сам ты на себя накладывать иллюзии не можешь, — лениво хмыкнула девушка и отпустила хвост. Он тут же предупреждающе сдавил её ляжку, но Люц не вняла.
В ней кипела давняя, как мир, обида и бессильная злость, которые всколыхнулись в душе с новой силой и больше не могли вариться в собственном соку, желали наконец вылиться хоть на кого-то:
— Бедненький мальчик! — фарси всплеснула руками. — Все-то его ненавидят. Презирают. Проклинают род. А что он сделал, чтоб его любили? Что сделали Ванитасы, чтоб их любили?! Запугали?! Наубивали столько, что земля умылась кровью?! Сколько невинных племён погублено… Сколько потерянных жизней и сломанных судеб… Моя в том числе. Так скажи мне, за что вас любить? — Люция зло и пронзительно заглянула ему в глаза. — Ты вообще знаешь, что это такое? Ты в курсе, что любовь нельзя получить насилием, страхом и унижениями!
Она стиснула трясущиеся кулаки.
Острая боль пронзила грудь Далеона, такая, что дыхание спёрло. Он порывисто качнулся к Люции и хотел накрыть её кулак ладонью, но девчонка вскочила с места как ошпаренная и воззрилась на него, точно на безумца.
— Семь лет ты издевался надо мной… Семь проклятых лет! И что теперь?
— Я сожалею, — выдавил Далеон, ссутулившись.
— Он сожалеет! — воскликнула она, глянув на огорошенного Орфея и обратно. — А нужно ли мне это? Сегодня сожалеешь, а завтра — нет.
— Ты хочешь извинений? — процедил шестой, сверкнув синими очами исподлобья.