Всплеск.
— Войди! — приказала камню, и он мелко затрясся, засиял. Голубой свет потёк вверх по пальцам оцепеневшего Далеона, впитался в кожу, проник в вены, устремился к источнику и впился в кости.
Ослепительная вспышка.
И дикий звериный вой рождения нового короля.
Эпилог
Люция шла по широкому замковому коридору, стук низких каблуков гулким эхом отдавался от заново выстроенных стен.
Чёрная одежда облегала её, как вторая кожа: узкие кожаные сапоги, плотные штаны, дублет, с треугольным вырезом под ключицами, в котором сияет обнажённая кожа и ложбинка груди, и с воротником под горло, застёгнутым на серебряную пряжку.
Через левое плечо перекинут такой же непроглядно-чёрный плащ с серебристой вышивкой по краю. Он трепетал за лопатками, как крылья чёрной бабочки-вестницы смерти.
По пути попадались слуги и рыцари. Замечая Люцию, они почтительно кланялись и отступали с дороги. Многих фарси просто игнорировала, некоторым, кто повыше званием, скупо кивала.
Так дошла она до двустворчатых массивных дверей с остатками вмятин и бороздами от когтей деймона-химеры. Из-за них вышел хмурый Виктор.
— Как он? — с лёгкой усмешкой спросила Люция, хотя саму потряхивало от волнения.
— Раздражён, язвителен, невыносим, — бодро отчитался сводный брат и скривился, точно съел лимон. — Как всегда.
Фарси хмыкнула.
— Он не ночной горшок, чтоб мы его выносили.
— Только ему не скажи, а-то оскорбится и по закону тебя казнит. Ты знаешь — он хочет…
— Ищет лазейки в клятве, — кисло подтвердила свою осведомлённость Люция, и сердце болезненно сжалось. Девушка стиснула кулаки. — Что ж, флаг ему в руки! Лишь бы проблем королевству не создавал.
— Нельзя быть такой беспечной, — покачал головой бывший адъютант Кейрана, а ныне — управитель Двора Войны и всей стражи в крепости.
Люц пожала плечом.
— Если вечно напрягаться по пустякам — рано поседеешь.
Виктор неловким жестом пригладил серебряные пряди на виске, заметил это и одернул руку.
Да, он слега поседел после неудачного переворота Кейрана и мутации Нестора. Утверждал, что всё в порядке, что это от нервов и завала на работе, но Люц подозревала: брат перенервничал, когда чудовище чуть не откусило ей руку, а затем эту же руку едва удалось спасти целителям. Там такие раны были, ещё и магией удобренные…
От воспоминаний шрамы заныли, и Люц невольно прижала больную конечность к боку.
— Ты же на самом деле так не думаешь, — догадался братец. — У тебя в замке больше всех забот.
— Вот именно, — Люция наставительно подняла палец. — Ещё и за всякие глупости переживать мне некогда. И ты не беспокойся. Я не умру от его руки.
За дверьми раздался какой-то ворчливый шум, створки начали распахиваться.
— Всё. Король меня требует. Нельзя заставлять владыку ждать, — она подарила брату насмешливую улыбку и с ней же шагнула в зал.
Холодный ветер подхватил распущенные кудри и тяжёлый плащ, укусил обнажённый треугольник кожи и вызвал колкие мурашки. Люц заметила краем глаза, что тучи сгустились над полуразрушенной крышей Тронного зала.
Его хотели восстановить первым, но Далеон заартачился и приказал плотникам и архитекторам заняться другими помещениями. Его не страшил приближающийся мороз. Ему нравилось созерцать и ощущать природу. Хоть так, из зала, где он вынужден целыми днями просиживать штаны, решать дела, встречаться с подчинёнными, важными гостями, посланниками, протестами и жалобами.
Ему не хватало прогулок по лесу и…
Свободы.
— Поздравляю, Люция! — с издёвкой начал он, глядя на улицу из-за проломанной стены. — Теперь ты больше Ванитас, чем я сам. Лживая, бесчеловечная, убийца. Можешь гордиться собой! Достойная преемница моего папаши. Даже Кейран не справился бы лучше с развалом Империи.
Люция сжала зубы.
Хотя… не исключено, что король просто засранец, которому нравится видеть, как «просители» дрожат от холода, или же он желал подгадить лично Люции, идя её распоряжению наперекор.
Ведь это она сделала его «узником» замка.
Ну-ну. Наверное, стоило объясниться, но Люция не хотела оправдываться, а всё, что она могла сказать, звучало бы именно так.
С наглой улыбкой она встретила его колючий, обжигающий ненавистью и презрением взгляд. Ни один мускул не дрогнул, но в груди, будто нож калёный прокрутили.
В сизом сумраке сгущающейся непогоды Далеон, в чернильно-чёрном одеянии с множеством ремешков, с воротником из вороньих перьев на плаще из дублёной кожи, с перстнями на тонких когтистых пальцах, и с шипастой короной в волнистых локонах, воплощал тёмного властелина.