Магнус предпочёл истребить весь вид терринов-прорицателей, но не смертоносный «Танец меча».
Ужасное существо. Кровожадное.
Однажды Люция положит ему конец.
Интересно, как исказиться лицо Магнуса, когда он узнает, что пригрел под боком ненавистного врага? Дал кров, обучил наукам, выучил терринской жестокости и сам позволил последней фарси практиковать боевое мастерство её клана.
Он пожалеет о каждом миге.
Он пожалеет о своём опрометчивом поступке.
— Ты сдохнешь, Магнус Ванитас, — прошипела Люц и одним яростным ударом тонкого меча срубила соломенному манекену голову.
Бошка глухо ударилась оземь, просыпала песок. Ветер зашелестел в траве и кронах, где-то вспорхнули ночные птицы. Люция отбросила со лба взмокшие пряди и посмотрела в глубокое тёмное небо, усыпанное яркими звездами.
Говорят, они — души предков. И все смертные и бессмертные однажды пополнят их небесные ряды. И будут наблюдают с вышины за бренным миром.
Однажды и Люция явится в небесные чертоги. Однажды встретит вновь всех погибших знакомых, друзей, близких, увидит их гордые и благодарные улыбки.
Ведь она — Сальватор[1]. И обязательно уничтожит главное зло.
[1] Пер. с лат. — спаситель.
Глава 3. Причина ненависти
Далеон очнулся резко и сел в кровати.
Сердце колотилось, как бешенное, спину холодил пот, длинная ночная рубашка неприятно облепила тело. Его пробудил очередной кошмар, но на удивление, принц не помнил деталей. И даже порадовался. Возможно, микс снотворных лекарств и алкоголя не так безнадёжен.
За окном ещё стояла мутная, туманная ночь, ни зги не видно. Чёрная бездна. Кажется, оттуда в любой момент протянет щупальца какой-нибудь монстр и прилипнет присосками прямо к хрустальным витражам.
Далеон читал о таких тварях — они водились в морских пучинах. Давно, очень-очень давно, ещё во времена Духов, и практически не уступали им в силе.
Принц мотнул головой, прогоняя жуткие образы, явно навеянные кошмаром, и встал с громадной кровати.
Он всегда становится таким чувствительным и впечатлительным, после этих идиотских снов, а самое скверное — поделать ничего не мог. Слишком они бьют по нервам, слишком они яркие, слишком… Всё это слишком для него!
Столько лет каждоночной борьбы с кошмарами… любого вымотают. Даже сына всемогущего Магнуса Ванитаса.
Война не может длиться вечно — это знает каждый образованный террин — и однажды один из бастионов падёт: просто силы армий закончатся. И Далеон очень надеется пережить этот момент и выйти победителем. Однако… разве можно победить себя?
Он сдернул мокрую рубаху, небрежно бросил на спинку стула и, как остался нагишом, подошёл к круглому столику у окна, где всегда припасён графин с вожделенной влагой. Снял хрустальную заглушку и плеснул тёмно-фиолетового вина в любимый серебряный кубок.
Хотел приоткрыть сворку окна, чтоб впустить ночной прохлады в затхлые покои, но передумал. Туманная чернота настораживала. Глупый страх, детский, навязанный бурной фантазией. Но под ложечкой неприятно сосало, и какое-то шестое чувство свербело изнутри: «Не лезь».
И Далеон впервые не полез, хотя всегда стремился идти наперекор страху. Чтобы вытравить его. Чтобы избавиться от слабости. Чтобы всё тайное сделать явным. Так Кейран его приучил.
Принц вернулся к кубку, протянул руку и замер. Из-за бокала вылезла змея. Гладкая и блестящая, как Осеннее вино. Она обвилась тугими кольцами вокруг ножки и замерла, уставившись на Далеона горящими багровыми глазами.
Чешуя гадины переливалось во мраке от изумрудного до темно-синего цвета. Пасть раскрылась и с двух смертоносных резцов прямо в вино закапала ядовитая слюна.
Дыхание перехватило, но Далеон не боялся.
Обычный яд не способен убить террина, это каждый ребёнок знает. И принц наблюдал за змеёй скорее с научным интересом: впервые видел такой окрас шкуры. И сейчас мысленно перебирал знакомые образы из учебников.
И… нет. Не мог припомнить такого вида.
Кто же решил подшутить над ним и подкинул змеюку прямо в покои? Наверняка кто-то из свиты, лишь они и слуги имеют доступ сюда. Но последние не решатся глумиться над принцем. Пусть опальным, пусть нелюбимым и несносным. О его жестоких расправах с неприятелями слишком большая слава гуляет по замку.
А вот свита может подшутить. Не со зла, по-дружески. Знают ведь, как он к ним снисходителен. Вот только кто может быть хозяином сувенира?
Точно не Миридия, она всякую гадость, да ещё и живую, кусачую в руки не возьмёт. Орфей слишком хороший мальчик и пакостить исподтишка не станет, он скорее бы поймал змеюку в кустах и сунул прямо под нос, мол, смотри что нашёл!