Орфей задумчиво постучал пальцем по гладкому подбородку.
— Н-да, загадка… А таблетки?
— Не помогают, — мрачно подтвердил Далеон и осушил кубок до дня. Поморщился, но вино проглотил, потянулся за добавкой.
— Эй-ей! — всполошился друг и отодвинул от принца графин. — Не налегай с утра пораньше. Тренировка впереди.
Далеон криво усмехнулся.
— Потому и налегаю. На будущее.
— Горе ещё не случилось, а ты уже его заливаешь, — укоризненно покачал головой друг и отвернулся к окну.
Они помолчали, каждый думал о своём. Тихо стучала по тарелке с зеленью вилка. Вдруг, Орфей весь подобрался, улыбнулся, всё также глядя наружу, и выдал каким-то заговорщицким шёпотом:
— Смотри, Люция уже вышла!
И правда. Она быстро шла по протоптанной тропинке к конюшням.
Стройная, гибкая словно хлыст и неуловимо напряжённая, будто готова отражать атаку в любой момент. Чёрные волны волос, забранных в высокий хвост, струились по ветру. Выгоревшая коротковатая зелёная туника, узкие брюки, туго затянутый пояс — всё подчёркивало осиную талию, округлые бёдра, тяжёлую грудь.
Женственность, которой лишены террианки.
Далеон тяжело сглотнул.
Люц не похожа на них. Круглые уши, тупые ногти, кожа с налётом загара и мягкое тело. И в то же время их с Далеоном можно спутать с братом и сестрой. Типаж один, пусть детали разны.
И это неимоверно бесит! Чтоб он, принц терринов, походил на какую-то смертную выскочку… У-у-у!
Когда Люц только появилась в замке и по милости Магнуса начала обучаться с детьми-джентри пошли слухи, что она его незаконнорожденная дочь, заделанная во время войны. И Ванитас не афиширует это, потому что плоды смешанных с людьми браков у терринов не в чести.
Но теория быстро увяла — Люц слишком взрослая, да ещё и типичная смертная на внешность. В ней ничего от террина или полукровки. Ни звериных черт, ни совершенной красоты, ни острых ушей, ни магии.
По крайней мере, Далеон не видел, чтоб она колдовала. А критических ситуаций, когда сила вырывается неосознанно, в виде защитного рефлекса, он предоставил ей кучу. И ни разу — НИ РАЗУ — Люция не проявила способностей к магии.
Смертная. Жалкая, гадкая смертная.
С жизнью короткой как у бабочки-однодневки.
Неожиданное расположение Императора к Люции сплетники объясняли по-всякому. Политикой: он хочет в очередной раз показать свою благосклонность к людям. Благодарностью: няня принцев — Изабелла, верной службой снискала для приёмной дочери хорошее отношение.
А может… Магнус просто растит себе новую наложницу?
Далеон скрипнул зубами и вгляделся под ноги спешащей Люц. Нахмурил брови, став мрачнее тучи, обратился к внутреннему источнику.
Энергия забурлила вокруг него невидимым потоком и хлынула вперёд, Орфей подался к окну, желая узреть задумку вассала. И узрел.
Почва под сапогом Люции внезапно сдвинулась вверх, образовав кочку, и девушка споткнулась. Полетела вперёд и упала на четвереньки. Тряхнула головой и, судя по злому шевелению губ, смачно ругнулась на исконно орочем.
— Вот так, — нахально ухмыльнулся принц. — Эта поза ей отлично подходит.
Девушка встала, отряхнула колени и ладони, огляделась и безошибочно нашла виновника беды в окне его покоев. Нахмурила тёмные бровки, поджала пухлые губки и презрительно сплюнула.
Улыбка Далеона стала шире. Люц бросила беззвучное проклятие и ушла.
— Леон, — выдохнул Орфей и неодобрительно покачал головой. — Что за детский сад. Вам не надоело враждовать? Иногда мне кажется…
— Мне не интересно, что тебе кажется, — прервал его шестой и предупредительно посмотрел.
Орфей поднял руки в сдающемся жесте.
— Как скажешь. — Принц взялся за еду и блондин добавил: — А она красивая.
Далеон поперхнулся. Орфей заботливо похлопал его по спине и, будто не заметив, продолжил мечтательно:
— В детве я не обращал внимания, она казалась другой. Слишком необычной. Непохожей на нас. Нос не самый ровный, ресницы тонкие, на коже загар и родинки, любая террианка затмит её красой. И всё равно что-то в ней цепляло. А сейчас Люция подросла и стала такой… будоражащей. Не находишь?
Сердце забилось быстрее.
Ухмылка тронула губы Далеона, и он в лучших традициях Ванитасов, вместо ответа спросил ехидно:
— Неужели запал на неё?
— А почему, нет? — поднял бровь Орфей. — В отличие от «наших» у неё есть за что подержаться.
Придурковатая улыбка на восторженном лице химера вызвала у принца необъяснимое раздражение, и он охладил: