Кто одержит верх? Кто повелитель, а кто раб? Кто будет править?
Глупое соперничество, бессмысленное и детское. Им нечего делить. Кому и что они хотят доказать? Все роли известны. Он террин, она смертная. Он принц, она простолюдинка. Он маг, она бездарность.
И всё равно не могут отказаться от непонятного спора.
Потому, раскидав придворных, Люция взмыленная и побитая, с дикими глазами, словно одержимая идёт на Далеона. И он встречает её без страха с привычной ненавистью, пылающей в синих очах.
Он уже чует, что будет. Звериная интуиция кричит, вопит во всё горло! И всё равно упрямо поджимает чувственные губы и сжимает перед собой кинжал.
Люц бежит, бросает ножи. Далеон отбивает, но отвлекается от девушки. Она исчезла с линии атаки — юркнула в бок. Удар ладонью в рукоять — и принц обезоружен; хват за плечо, ловкий прыжок — и она уже сидит у него на шее. Тонкие пальцы почти нежно обхватывают щёки и… сворачивают шею.
Хрясь!
Принц падает как подкошенный, а Люц уходит в сальто и мягко пружинит на ноги.
Немая сцена.
Ветер шумит в листве, кони жуют траву.
— Леон! — первой опомнилась Меридия, уже исцелившая раны на лице, и бросилась к возлюбленному. Или любовнику? Или другу? Люц не была уверенна на счет их отношений. Слухи среди слуг ходили разные. Возможно, они друг для друга всё вместе взятое.
Губы непроизвольно скривились.
— Что ты натворила, человечка?! — завопила принцесса амфибий, пылая праведным гневом. Принц на её коленях лежал неподвижно. Серый как труп, как могильный камень, с неестественно вывернутой шеей. Напоминал сломанную куклу. Такую хрупкую. Мёртвую. — Он!.. Он!..
— Он жив! — рявкнула Люция. Её запоздало начало трясти, и нервы почему-то сдавали. Какой-то иррациональный страх холодил душу, и она поспешила его отвергнуть: — Далеон бессмертен! Такие травмы для него — пшик! Сейчас очухается. Лучше скажи, что вы натворили?! Зачем весь этот цирк? Срыв тренировки?
— Мы преподавали урок… — невнятно ответила Меридия, но подбородок держала высоко и в глаза смотрела нагло, высокомерно и злобно. Будто мстила Люции и имела на то полное право. Но за что? — А ты так подло…
— Я подло?! — У Люц глаза на лоб полезли. — А нападать вчетвером на одного не подло?
Принцесса упрямо поджала губы и отвернулась. А Люц негодовала, но постаралась успокоиться, опомниться, пока не наговорила лишнего в порыве вдохновения. Потому следующие слова вырвались относительно ровно, с усталым вздохом:
— И какой к, Тырху лысому, «урок»?
Посмотрела на Сесиль, на Орфея, в поисках ответа, но близнецы переглянулись и неуверенно пожали плечами. А вот Меридия взвилась на месте.
— Ты ничего не понимаешь или делаешь вид? Мерзкая человечка, из-за тебя Леона опять!..
— Умолкни, — тихо оборвал её принц. Он поднялся, каким-то текучим движением, словно поднимал себя телекинезом, и невозмутимо, со смачным хрустом, вправил шею. И одарил Люцию таким убийственным взором…
Она бы умерла на месте, но зенками, к великому сожалению, нельзя убить.
— Сейчас ты, смертная, извинишься, — размеренно начал он. — Как надо. Подойдёшь, встанешь на колени, поцелуешь мой сапог и извинишься за всё «хорошее». За дерзость, за тупость, за неблагодарность. Признаешь свою никчёмность, раскаешься в ошибках…
— А задницу тебе не поцеловать? — едко усмехнулась Люц и смягчила: — Ваше Высочество.
Ладони тряслись. Ей конец.
Принц, на удивление, хмыкнул.
— Можно и задницу, но после.
Люция скрестила руки на груди.
— Обойдусь без первого и без второго.
Взгляды пересеклись, и в обоих пылало упрямство. Смертельное, тёмное. Шутки кончились.
— Я не буду извиняться за вашу слабость, — сказала она. — Я победила. В неравном бою. Всё честно. Смиритесь с поражением и прекратите спектакль. Надо уметь проигрывать.
Далеон рыкнул и стремительно приблизился, схватил её за ворот туники и дёрнул к себе. Их носы почти столкнулись, дыхания сбились. От бешеной ярости в синих глазах принца у Люц внутри всё сжалось, а язык прилип к нёбу.
— Ты не смеешь мне указывать, пигалица, — процедил он, не моргая. — Думаешь, если одеваешься как мы, учишься с нами и ешь за одним столом, становишься ровней нам? — Далеон недобро усмехнулся. — Совсем зарвалась? Ты смертная. Значит — жалкая и слабая. Ты должна ползать у нас под ногами, как сородичи, трепетать от страха и восторга и молить о снисхождении. Если я приказываю пить «зелёное» вино — ты пьёшь, даже если сдохнешь. Если я приказываю раздеться — раздеваешься без лишних вопросов. И если я говорю извиняться — ты извиняешься, и не важно, за что. Потому что я принц этой империи, твой принц, твой господин. Но ты продолжаешь противиться, дерзить, вставать поперёк горла. Неужели думаешь одолеть меня? Меня — деймона из рода Ванитас?!