Далеон тряхнул головой и снова попытался успокоиться. Иногда он просто ненавидел свою терринскую суть, что давала ему не только магию, физическую силу, быструю регенерацию, но и звериный нюх, да острый слух в придачу. Это же проклятие какое-то! Столько шумов, столько скверных запахов… сойти с ума можно.
«Сосредоточься» — приказал себе Далеон.
На дыхании — вдох-выдох, вдох-выдох — на биении сердца своего, затем — Дарси. Вот так… Она жива и дышит. Спокойно. Спокойно… Легко сказать!
Кто-то едва уловимым шагом подступил к конюшням.
Дарси дернула ухом и настороженно прислушалась. Далеон же даже бровью не повёл. Он знал владельца этой невесомой походки как облупленного. Знал единственного террина способного беспокоить его в столь ранний час. Своего трусливого сводного брата.
— Так и думал, что ты здесь, — сказал он, распахнув створки, и мягко улыбнулся.
Рафаэль сиял. Рассветный луч подсвечивал его стройный силуэт со спины и создавал ареол вокруг его светлой шевелюры, не доходящей до плеч. Одет он был просто — шёлковая кремовая рубаха с растянутым воротом, чёрные узкие брюки и высокие сапоги — но со вкусом и всей присущей ему элегантностью.
Впрочем, этот террин в любом рванье будет выглядеть, как сошедшее с полотен божество. Пусть и временно на мели.
А ведь Раф больше всех Ванитасов пытается походить на людей. Вот только всё в нём — от идеальных скул до точёного тела — кричит: перед вами бессмертный принц терринов, четвёртый по счёту ребёнок Императора Магнуса Ванитаса. Любимый сын.
Скулы Далеона свело от злости.
— Зачем явился? — спросил он холодно, со смертельной скукой на лице. И мысленно похвалил себя. Так и надо общаться со всей их семейкой. Особенно с этим предателем.
— Искал тебя, — ничуть не стушевался Раф и шагнул в полумрак постройки. Фиолетовые глаза его сияли в темноте как у кошки. — Услышал из окна, как ты ворвался в конюшню и долго не возвращался. Снова приснился кошмар?
От неприкрытого беспокойства и сочувствия во взгляде брата, внутри Далеона всё сжалось и заклокотало от бессильной злобы.
Этот взгляд принц ненавидел едва ли меньше ледяного и презрительного взора отца. Он напоминал Далеону о слабости, о его дефектности.
Другим братьям и сёстрам не снятся вещие сны. У других нет проблем с контролем магии и наложением иллюзий. Они хоть чем-то похожи внешне на императора. А Далеон… он даже хвост свой спрятать не может.
«Гадина», кольцом скрученная на животе, нервно задёргалась под рубашкой, выдавая раздражение хозяина, и принц незаметно придавил её к торсу.
Синие глаза со змеиным зрачком в упор посмотрели на Рафаэля.
— С чего ты взял? — поднял тёмные брови Далеон.
Раф слабо улыбнулся и развёл руками.
— Ты всегда убегаешь из замка после кошмаров. Ищешь уединения с… природой. И… животные же тоже часть природы?
Далеон тяжело вздохнул и закатил глаза. Да-да, животные, природа, женщины, выпивка и разгул… он ведёт себя как глупый мальчишка, дикарь, крестьянин, а не как принц правящего рода. Всё это уже миллион раз сказано и услышано. Далеон прекрасно знает, какую репутацию себе создаёт, и ему глубоко наплевать.
Хуже, чем есть уже, не будет.
А править он не собирается.
Папаша махнул на него рукой ещё в младенчестве.
— И почему ты снова не взял с собой Орфея? — продолжил занудствовать Рафаэль. — О чем ты вечно думаешь, Леон? Ты же знаешь, безопасность правящей семьи…
— Да-да, — страдальчески вздохнул шестой принц. — Мне нужно было вломиться к нему в комнату посреди ночи, растолкать и потащить с собой только потому, что левая пятка правой ноги в голову ударила. В следующий раз, как мне приспичит поскакать по травке под луной, я так и сделаю.
— Леон! — возмутился Раф и аж вспыхнул щеками от негодования. — Оставь сарказм! Он твой придворный и должен быть рядом, когда тебе нужна помощь. В любое время, в любую секунду. А, ладно! Кому я это объясняю… — он перевёл дыхание и прикрыл веки. — Обувь-то где посеял?
Морщинка прорезала идеальный лоб Далеона. Он сжал пальцами ног сухое сено. Под чёрные когти забилась земля и колючие жёлтые травинки.
— Не люблю обувь, — буркнул он и отвернулся. Ему нравилось ощущать под ступнями шелковистую травку, мягкую глину, осклизлую грязь, плоские камушки и лужи. Принц чувствовал себя частью природы. Было в ней какой-то таинство… таинство жизни.
— А с лекарствами что? Ты их не принял? — Раф скрестил руки на груди и пытливо уставился на младшего брата. Тот тоскливо усмехнулся, и старший всё понял. У него аж руки опустились. — Значит… больше не действуют.