Раз… Я, вроде как, снова белый свет увидел.
Кто-то меня за шиворот тащит, ворот впереди на шею давит, вдохнуть нормально не даёт.
Два… Сам животом на берегу лежу, а ноги ещё в воде.
Плохо мне. В груди всё горит…
Закашлялся. Руками о землю скребу. Хватаюсь за неё.
Ооо…
Водой изо рта брызнул. Ещё раз. Ещё…
Сел. О землю руками оперся.
В горле и груди, между рёбрами жгло, но уже не так…
— Иван!
Егор ко мне наклонился.
— Кому сказано было — влево иди!!!
Смотрю на старообрядца и как дурак улыбаюсь. Хорошо мне.
— Павлу спасибо скажи…
Уже более спокойно произнёс Егор.
Я нашёл глазами Павла.
— Спасибо, — выдохнул из себя.
— Не за что.
Павел стоял, по мокрым рыжим волосам себя гладил. Воду с них стряхивал.
— Идти можешь? — озаботился Егор моим состоянием.
Команда у него сейчас подобралась ещё та — один излом да вывих. Хромые, утопленники…
— Могу, — дал я оценку своему состоянию.
Кстати, идти мне сейчас будет легче. Винтовку свою я утопил.
Павел — тоже без оружия остался. Обменял его у подводной нежити на мою душу.
Что-то много у меня сегодня всякого-разного в один день. Сгореть мог, чуть не утонул.
Огонь, вода… Что там дальше по расписанию? Медные трубы?
Поздно вечером, когда мы уже из зоны лесного пожара вышли и сидели у костерка, оказалось, что речка Омутной называется. Омуты в ней имеются. В один такой я и угодил.
— Чуть черти тебя в омут и не утащили. Спасибо сыну говори, — подсмеивался надо мной Егор.
Говорил я уже ему спасибо. Ещё, если надо, скажу. Мне не трудно.
А, черти… Да, в тихом омуте черти водятся…
Глава 35
Глава 35 Дыра в земле
На следующий день жизнь мою как котелок с водой с костра сняли. Бурлила она, кипела, клокотала, через край норовила выплеснуться, а тут — успокоилась.
Ровно всё у меня стало.
Ночь неожиданностей не принесла. Встали мы, правда, рано, с солнышком. На голой земле больно не разоспишься, это тебе не на мягкой кроватке под одеялком…
Хлеб в заплечных мешках у нас размок. Пришлось одним копчёным мясом позавтракать. Ну, лучше так, чем никак.
Мясо, Павел ровненькими пластиками ножом порезал. Его и пожевали.
Пока ел, про себя добрым словом дочь старообрядца помянул. Молодец она, поесть в мешки наши положить не забыла. А, что хлебушек размок, так не знала она, что мы по реке выбираться из деревни будем.
Соль, кстати, тоже вся в воде растворилась. Про сахар и говорить нечего. Ладно, без соли и сахара прожить можно. Не баре-бояре какие.
Патроны у меня из мешка Егор себе забрал. Всё равно мне ими стрелять не из чего.
Боеприпасы Павла инородцу достались. У него винтовка на плече висела, а не рыбки ею сейчас на дне реки играли.
— Куда мы дальше? — поинтересовался я у Егора.
— Посмотрим…
На что тут смотреть, даже я и не знаю. По всем окрестностям огонь хорошо погулял, особо и идти некуда.
— На поляну вернёмся?
Я даже уточнять не стал, про какую поляну у старообрядца спрашиваю.
— Нечего там делать. Выгорело всё…
Да, скорее всего, выгорело. Лесной пожар широко шёл…
— К железной дороге пойдём. На станцию.
А, верно говорят — не было счастья, да несчастье помогло. Предполагал я, что придётся мне тут ещё не на один месяц задержаться, а тут — вон как. Сам Егор говорит, что нужно к железной дороге идти. На станцию какую-то.
— До этого ещё в одно место заглянем.
Ну, заглянем, так заглянем. Всё равно я дороги на станцию не знаю.
Шли целый день. Ночь опять без крыши над головой провели. Около полудня, солнышко уже над самыми головами стояло, Егор внезапно остановился, я чуть ему на спину не налетел.
— Смотрите.
Куда смотреть? На что смотреть?
— Что? — я вертел головой, ничего примечательного не видел.
— Прямо.
Смотрю прямо. Всё равно ничего не вижу.
Павел и дочь Егора тоже глазами туда-сюда водят. Один инородец что-то насупился. Как бы не одобряет он совсем действия Егора. Очень сильно не одобряет. Даже что-то ему на своем языке сказать пытался, но старообрядец его резко оборвал. Не твоё, мол собачье дело.
— Да, вон же…
Егор пальцем указал. Так бы сразу и сделал, нечего было умничать…
Впереди, на косогоре в земле небольшое отверстие имелось. Не велико — с полметра в диаметре.