Я ещё перелистнул страницу. Опять хрень какая-то…
«…палатные надзиратели не могут уйти со службы самостоятельно, не заявив о том начальству за три дня до ухода…»
Опять не то, что надо… Про работу давай, книжечка, говори…
«…палатные надзиратели обязаны отдавать должное уважение и почтение как на службе так и вне её старшему врачу, врачам, заведующим отделениями, всем врачам, занимающимся в клинике, смотрителю, старшему и младшему его помощникам, бухгалтеру, смотрительнице, её помощнице, фельдшерам и фельдшерицам, вахтерам и старшим палатным надзирателям…»
Да, велика будет у меня должность… Ниже меня — только мыши в отделении под полом и тараканы… Ну, и микроорганизмы. Инфузории туфельки.
Где про работу то???
Во!!!
«…они не имеют права отказываться ни от каких работ, вызываемых потребностями клиники, как в отделениях, так и вне их…»
Ну, всё понятно… Мальчик за всё… Говорил же мне дедушка — учись Ванька, человеком станешь…
Дальше мне полистать книжку не дали — вернулся Александр Петрович.
— Ну?
— Согласен…
А, что мне было ещё сказать?
Глава 39
Агапит
Да…
Не так я думал начать свою деятельность в практическом здравоохранении…
Не в том качестве.
Не в таком лечебном заведении.
Не так быстро, кстати.
Месяца ещё не прошло, как я тихо-мирно студентом третьего курса лечебного факультета являлся. До конца обучения у меня ещё было, ой сколько времени. Это, только до интернатуры. Плюсуй сюда ещё год работы под контролем, а уже только потом начнётся самостоятельная деятельность…
Тут же — всё, теперь вперёд и с песней.
Я — сотрудник отделения для лечения душевнобольных Вятской губернской земской больницы…
С психиатрией, я уж точно ни каким образом не думал свою профессиональную деятельность связывать. Дед на стезю хирурга меня толкал. Кстати — весьма неплохой выбор. Для этого на шестом курсе надо было в группу субординаторов-хирургов попасть. Ну, до тех времен ещё тоже далеко… Хотя, конкурс там ой-ой… Берут не всех, а дед-то у меня на что? Желает меня хирургом видеть — пусть Соломону своему звонит…
Ну, и в качестве кого я в ряды целителей влился…
Не врача, на которого учился, а в роли младшего надзирателя…
Если честно, пациентов психиатрического профиля я немного опасался. Мало ли, что они могут выкинуть. Отношение к ним у меня было чисто обывательское. Психиатрию мы ещё не изучали и таких больных я только через забор видел.
В свой первый трудовой день в само отделение я был не допущен. Выпала мне высокая честь дрова колоть. Скоро зима будет на дворе, дров не заготовишь — все в отделении в ледышки превратятся. Так мне бородатый мужик, старший надзиратель из отделения, сказал.
Выдал он мне колун и фронт работ обозначил.
Мля…
Тот, кто до меня этим делом занимался, тем ещё хитрованом был. Чурочки, что потоньше, он в полешки превратил, и лежали сейчас перед павильоном одни комли. Причем, извитые до невозможности…
Они, похоже, здесь не один год копились. Некоторые уже на месте распилов посерели. Кстати, видно было, что некоторые колоть пытались, но из-за бесперспективности этого дела бросили.
Старший надзиратель на одну такую чурку присел и самокрутку себе свертел. Сидит, смотрит на меня и поулыбывается…
Давай, мол, Ванятка, разомни спинушку…
Ну, я и приступил к безнадежному мероприятию.
Дело у меня продвигалось медленно. Вернее — никак не продвигалось. Я тюкал, тюкал, тюкал, а чурка никак не раскалывалась.
Старший надзиратель свою цигарку докурил, в ладонь плюнул и аккуратно потушил окурочек.
— Дай покажу…
Колун у меня взял, чурку перевернул. Оказалось, я её не с того конца колол…
Тут, тут, тук — чурка распалась на две половинки. Дальше дело у него ещё веселее пошло. Удар — полено, удар — полено.
— На.
Колун опять ко мне вернулся.
Я снова тюкать начал. Результат был тот же…
Старший надзиратель вздохнул и ко входу в павильон направился. Вскоре вернулся. Не один, а с каким-то худеньким мужичком.
— Агапит смирный. Отдай ему колун. Он колоть будет, а ты надзирай.
Сказал и ушёл.
А, что. Я же надзиратель…
Однако, колун я Агапиту отдал не сразу. Сомнения меня взяли — можно ли ему колун доверить? Возьмёт он его в белы рученьки и меня по головушке тюкнет. Не по чурке, а по самой моей главной части тела. Разлетится она на мелкие кусочки, а чем я есть-то буду?
Агапит стоял, глазками моргал, куда-то под ноги себе глядел. На меня даже и не обращал внимание.