— Нет!
— Чего нет?
— Вопросов нет!
— Добавлю ещё. Думаю, что сарай пустой. Но на рожон не лезь, будь осторожен! Давай помаленьку выбирайся вперёд! Вторую группу я пущу следом за тобой.
Черняев некоторое время скрытно полз по дороге. Но вот он поднялся на ноги и показался на фоне темной стены, подал условный знак, помахав руками над головой. Стало ясно, что сарай пустой. Я приказал Сенину скрытно подойти со взводом к сараю, а мы с ординарцем, пригнувшись, побежали по дороге вперёд.
Черняев был уже в сарае. Через щель из сарая хорошо была видна вся деревня. Сомнений не было. Перед нами была та самая деревня, которую нужно было брать |или — как её называли наши штабные — Алексеевское|.
Короткая сторона деревни в виде буквы «Т» располагалась на перекрестке дорог. Длинная улица под прямым углом уходила на север вправо вдоль подножья. Деревня стояла у подножья высоты ...и ноль.
Отсюда, из щели сарая, хорошо были видны обе улицы, отдельные дома и сараи. Я взглянул через просветы на небо. Светлые пятна на небе исчезли, небо заметно потемнело. В воздухе появились снежинки. Сначала медленно и редко, а потом всё быстрее они стали падать к земле. И вот перед щелью сарая поплыла сплошная белая пелена. Деревня сразу из вида исчезла.
— Ну, Черняев, тебе колоссально везёт! Кровь из носа, через пару минут крайний дом должен быть твой! Бегом вдоль забора и в огород! Мы следом за тобой!
Когда солдаты Черняева зашли в огород, я не стал дожидаться, пока они доберутся до первого дома.
— Давай быстро вперёд! — крикнул я Сенину и мы побежали в деревню.
В деревне не было никого. Вскоре вся рота собралась на перекрестке. Нужно было занимать оборону.
Черняева я послал занять длинный, уходящий вправо прогон, а взвод Сенина занял оборону на перекрестке.
Дело сделано! Деревня взята без потерь!
Я достал из планшета карту, раскинул её и стал рассматривать местность, окружавшую деревню. Калининский большак на Цветково был здесь совсем недалеко. С левой стороны от нас в двух километрах проходила улучшенная грунтовая дорога на Щербинино. В Калинине немцы пока сидели прочно. Эммаус и Городня тоже были в немецких руках. И только двухкилометровый перешеек у деревни Горохово и Губино позволил нам углубиться в немецкую оборону далеко вперёд. Сейчас от немцев всего можно было ожидать. Мы находились в пятикилометровом пространстве между двух ходовых немецких дорог. Солдаты мои, вероятно, не знают, что мы действуем почти в окружении. Очередная деревня, как деревня. Им хорошо, что немец из артиллерии не бьёт.
В Игнатово мы налетели на почтовый обоз. По сути дела, от нас там драпали тыловики и обозники. А здесь со стороны любого большака могут подойти обученные и способные вести войну боевые части и подразделения. Фортуна в одинаковом лике два раза никогда не является.
— Пройдём по деревне! Проверим оборону и несение службы, — сказал я ординарцу. — Тут [от немцев] можно всякого ожидать!
Вскоре по дороге из нашего тыла явились связисты. Они размотали провод и установили аппарат. И вслед за ними, к нашему великому удивлению, в деревню въехала упряжка, волоча за собой сорокапятку.
Первый раз за всю войну мы увидели в стрелковой цепи нашей роты наших полковых артиллеристов.
— Пушку поставите на перекрестке, — сказал я им. — Сектор обстрела прямо по дороге, в направлении высоты.
Я доложил комбату обстановку по телефону и получил от него категорический приказ. Деревню удерживать, пока не перебьют всю роту.
— Ты должен удерживать деревню до самой ночи! Ночью придёт смена. Тебя будет менять стрелковый батальон.
— Что-то произошло, — подумал я. — Видно, в прорыв вводят свежие дивизии.
Я сидел на крыльце и смотрел вдоль дороги. Казалось, что белые скаты высоты, укрытые снегом, сливаются с небом где-то там наверху. И вдруг на самом гребне я увидел подвижную темную точку. Она то оставалась на месте, то вдруг оживала и бежала по склону вниз. Вот она исчезла совсем, как бы провалилась в снежные сугробы. Но вот она снова вынырнула и побежала вниз по откосу. Теперь её можно было рассмотреть. Это была легковая машина.