— Ни одного рыжего фрица! А говорили светлая раса! — сказал старшина.
— Подожди! Потерпи маленько! Попадутся тебе и рыжие фрицы! — заметил я.
— Это вы у нас светлый блондин! А они, как наши солдаты — все чернявые!
Я смотрел на немцев, на их гладкие, из заменителя кожи, обложки «аусвайсов», а в голове у меня вертелись разные нужные и не нужные немецкие слова. Мне нужно допрашивать их, а я стал рассматривать отпечатки пальцев в их офицерских и солдатских книжках, ни одной готовой немецкой фразы. Сразу и вдруг у меня ничего не получается.
Теперь, после обыска, немцы стоят с опущенными руками. Они заметно успокоились и немного пришли в себя. Фельдфебель поглядывает по сторонам, оценивает обстановку. Майор смотрит на меня и думает, что будет дальше. Солдат и фельдфебель постукивают каблуками, утаптывая под собою снег, и вопросительно посматривают на закрытую дверь в избу. Они от холода ёжатся, подёргивая плечами. А какой на улице холод? Если нет тридцати!
При обыске майора старшина снял с него поясной ремень, расстегнул на шинели все пуговицы, распахнул её. Майор так и остался стоять нараспашку. Полы шинели подбиты мехом, он не решался запахнуть и застегнуть их. Я провёл ему пальцем по бортам и велел застегнуться.
Я спросил его по-немецки: кто он, куда и откуда едет?
Услышав мои вопросы, он как будто перед отходом поезда заторопился и, не останавливаясь ни на секунду, стал говорить какие-то слова и целые фразы. Это был сплошной поток слов и звуков. Где начинались отдельные слова, где кончались фразы — невозможно было ни уловить, ни понять.
В средней школе я учился не очень. Отец умер в тридцать третьем. Нас у матери осталось трое. Учебу в школе приходилось часто пропускать. Жили бедно. Ели мы не досыта. Я подрабатывал на вывозе снега с улицы. Немецкий знал, так сказать, по слогам. А тут сплошной поток гласных и согласных, гортанных и шипящих, вроде: «Ишь! Нишь! Кукен!». О чём говорил немец, я не мог разобрать.
— «Заген зи курц, клар унд лангзам!»,[104] — сказал я.
Немец понял и сразу перестроился. Он стал произносить каждое слово раздельно и четко.
Я останавливал его, когда не понимал, рылся в словаре, искал нужное мне слово и переспрашивал. Из опроса майора было ясно, что немцы не знали о нашем подходе сюда.
— Товарищ лейтенант, что он говорит? — спросил кто-то из солдат.
— Он говорит, что мы находимся в полосе обороны[105] немецкой пехотной дивизии. И что командир их дивизии генерал Франке.[106]
Солдаты удивились и тут же загалдели:
— Франко! Франко!
— Из Испании приехал! — добавил кто-то.
— Это не испанский генерал Франко. Это немецкий генерал Франке!
— Родственник что ль? — не успокаивались они.
— Немецкий! Вам это не понятно?
— Майор говорит, что 9-й армией, в которую входит дивизия, командует генерал-полковник Адольф фон Штраус.[107] По-вашему, если он Адольф, то значит Гитлер, а если Штраус, то обязательно композитор Иоганн Штраус.
Сбитые с толку и не поняв ничего, солдаты стояли и продолжали удивляться.
— Все равно, товарищ лейтенант, фамилии как бы знакомые!
Вот почему я, собственно, и запомнил фамилии немцев и дословно весь этот разговор.
— А кто этот майор? — спросил старшина.
— Майор — начальник штаба. Возвращались они к себе, да не на ту дорогу свернули. Вот и попали к нам.
— А усатый, это кто ж?
— Усатый — по-ихнему фельдфебель, а по-нашему — старшина. Вроде как ты, Сенин.
— А тот, что сзади майора стоит?
— Немецкий обер-лейтенант! Это вроде как я, но по званию он одним рангом выше.
— Не думали они здесь встретиться с нами.
— По данным майора вчера здесь стояла немецкая рота. Почему её здесь не оказалось, он сам удивляется.
Я хотел ещё что-то спросить, но на этом допрос оборвался. Меня срочно потребовали к телефону. Где, в каких деревнях стоят немецкие гарнизоны, я не успел узнать. На проводе уже хрипел комбат.
Я сказал ему по телефону о захваченной машине и о немцах. Я даже думал, что он меня похвалит за это. Но не успел я и рта раскрыть, как получил от комбата сходу отборные ругательства.
— В полку и в дивизии знают! А ты мне ничего не докладываешь! У меня ротный грамотный нашёлся! Вздумал допрашивать немцев! Почему, мать-перемать, сразу не доложил? На легковой машине катаетесь!
105
129 пд. Der Befehlshaber 129 I. Division, Generalleutnant Stephen Rittau (1 Oct 1940–22 Aug 1942).
106
Der Befehlshaber 162 I. Division, Generalleutnant Hermann Franke (1 Dec 1939–13 Jan 1942|.