Нашей части присвоили номер, и она стала называться 297-ой отдельный арт-пуль батальон УРа Западного[15] фронта. Мы должны были занять огневые бетонные ДОТы[16] укрепрайона, протянувшегося от Ярцева до Осташкова.[17] Нам этого не говорили, мы этого и не должны были знать.
Р-В линия обороны РФ на схеме «Восточный фронт на 02.10.1941 года.
Прошло несколько дней, в роты прибыли офицеры запаса. Появился и наш командир роты старший лейтенант Архипов. Ему было тогда около тридцати. Архипов был среднего роста, волосы русые, лицо простое, открытое. У него была добрая улыбка. Но улыбался он не всегда, чаще был сосредоточен и занят делами роты. Он был кадровый офицер и прибыл в наш батальон из другой воинской части. Движения и речь у него были спокойными, команды и приказы он отдавал негромко, без крика. Он вроде не приказывал, а как будто просил. Сначала это было непривычно. На нас прежде орали и от нас требовали подавать команды зычным голосом, а тут был простой деловой разговор. Вскоре мы перестали суетиться, вертеться на каблуках и козырять навытяжку. Его исключительное спокойствие и в первую очередь рассудительность передались нам, и было неудобно подходить к нему чеканным шагом, шаркать ногами и стучать каблуками, как этого требовали от нас в училище.
Вся фигура Архипова и его внимательный взгляд говорили о том, что на войне нужна голова, а не строевая выправка. Дисциплина не в лихости и не в ухарстве, а в простых русских словах, без надрыва и крика. Вот что теперь должно было войти в нашу жизнь. На войне не нужно будет козырять и бить каблуками. На войне нужна стойкость и выдержка, терпение и спокойствие, точное выполнение приказа и команды. На войне тебя солдат должен понимать с полголоса.
В один прекрасный день нам привезли и выдали каски. Командир роты вызвал нас к себе и сказал:
— Приучите солдат носить каски! И не на заднице на поясном ремне, а на голове, как положено бойцу по уставу. Вижу, ходят они и бросают их где попало.
Солдаты были сугубо гражданские лица. За обедом и в курилке у них рука тянулась под скулы. Было всё время желание ослабить ремешок.
— Вот когда с котелком они будут управляться, не снимая каски — считайте, что вы их уже приучили!
Со дня на день ожидалась отправка на фронт. На учебных площадках училища мы обучали солдат штыковому бою — колоть штыками и работать прикладами.
— Нам это не нужно, товарищ лейтенант! Мы будем, как финны, в ДОТах сидеть.
Я им не возражал, но всё же сказал:
— Без физических упражнений немыслима одиночная подготовка бойца. Без тренировки физических данных солдат не солдат!
— Ну, если как учебные, то давай командуй нам, лейтенант!
Уже с первых шагов они решили опробовать и прощупать меня. Они хотели узнать, насколько я упорный и придирчивый или покладистый и уступчивый. Солдат всегда норовит всё знать наперёд. Я не обрывал их окриками и спокойно требовал выполнения команд. Они нехотя подчинялись, но каждый раз старались отлынить, шла проба сил. В конце концов, я им сказал:
— Вы призваны в действующую армию и обязаны выполнять то, что от вас требуют. Кто будет отлынивать и сопротивляться тихой сапой, я вынужден буду на тех подать рапорт для отчисления в пехоту!
Последние мои слова подействовали на них исключительно проникновенно.
И вот настал день отправки на станцию и погрузки в эшелон. Роты построились в походную колонну и знакомая, мощенная булыжником дорога под грохот солдатских сапог поползла назад. Повозки, груженные фуражом, продовольствием, амуницией и боеприпасами, стуча и пыля, потянулись на станцию вслед за ротами. За ними повзводно зашагали солдаты. Взвод за взводом, рота за ротой уходили на войну. И теперь эта узкая мощеная дорога вокруг Сенежа[18] стала для нас началом неизвестного пути.
Смотреть на солдат было грустно и весело. Здесь действовал какой-то пестрый закон живой толпы. Одни шли легко, шустро и даже весело, другие наоборот, шли понуро, устало и нехотя. Одни торопились, вырывались из строя куда-то вперёд, другие наоборот, едва по земле волочили ноги.
Тут одна мощеная булыжником дорога — в сторону не свернёшь. День был жаркий и душный. Некоторым из солдат скатки шинелей с непривычки терли и жгли шеи, и они без конца их перекладывали на плече и вертели головами. Из-под касок по вискам и щекам сбегали струйки пота. Гимнастерки на спине быстро намокли от пота и потемнели. Одни из солдат под тяжестью ноши шли молча, ни о чём не думая. Другие наоборот, переговаривались, шутили, радуясь, что покончили со старой жизнью. У третьих на потном лице выражалась тоска, и они мысленно хоронили себя, прощаясь с родными и жизнью. Разные, видать, были в походной колонне одетые в солдатскую форму люди. Тут были прямые и сильные, были и сгорбленные, как на похоронах. Живой поток солдат покачивался над дорогой. Он то расплывался на всю ширину до обочины, то, сгрудившись около выбитой ямы, топтался на месте.
15
Сноска автора: УР — укрепрайон. В официальных источниках: УР — укрепленный район, 297 опаб — отдельный пулеметно-артиллерийский батальон (опб) с 20.09.41 по 01.11.41. Резервный Фронт 1-го формирования образован 30 июля 1941 с целью объединить действия резервных армий Западного Фронта на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже. В состав фронта вошли 24-я, 31-я, 32-я, 33-я, 34-я, с 7 августа 43-я и 49-я армии. Через два месяца, 12 октября РФ был объединен с Западным Фронтом. 30 июля 1941 группа армий «Центр» и входившая в её состав 9-я армия вермахта, под командыванием генерала Штрауса, остановили наступление на Москву и в ходе подготовки к операции «Тайфун» приступили к сооружению оборонительных позиций.
17
Ржевско-Вяземская линия обороны Резервного Фронта шла от Осташкова на Селижарово и Ельцы. От Ельцов она поворачивала на Оленино, изгибалась на запад вокруг Оленино и шла на юго-восток к истокам Днепра. Затем вдоль Днепра шла на Дорогобуж и Ельню… К началу октября 1941 г. при плане 5 тыс. железобетонных ДОТов построили 853. Взамен ДОТов было возведено свыше 3 тыс. ДЗОТов (дерево-земляных огневых точек).