Паша Сидоров, напротив, совершенно был не способен на чем-то сконцентрироваться. Это свойство его характера отражалось и на его внешности: непокорная чёлка торчала, куда хотела, как он её ни приглаживал, две черные вишни искрящихся глаз, как два мышонка-непоседы перебегали с места на место в поисках приключений, успокаиваясь только тогда, когда нужно было спать. Он много жестикулировал руками, не мог долго стоять или сидеть на одном месте, неожиданно вскакивал, за что его дневник, как клумба, пестрел разноцветными замечаниями. И на бокс он согласился пойти «для разрядки», как говорил его папа, приложивший немало усилий для того, чтобы найти сыну занятие по душе.
В последнее время Ваня и Паша частенько ходили вместе домой после тренировок. Жили они по соседству, учились в одной школе, поэтому и общих тем для разговоров было у них предостаточно.
– Вань, а у тебя есть враг? – неожиданно спросил неугомонный Паша, которого все, включая родителей, называли просто Пашкой.
– Есть, а что?
– И у меня есть. Вот, я думаю, что врага иметь – круто. А ты?
– Не знаю, лучше бы его не было.
– Правда, что ли? А на бокс ты чего пошёл? Не для того, чтобы врагу фонарей навешать?
– Вообще-то, да.
– Ну, вот, а говоришь «лучше бы не было». Враг – это хорошо. Враг – это стимул, как говорит мой папа. А ты знаешь, что такое стимул?
– Ну, что?
– Благодаря стимулу ты делаешь то, чего без него не делал бы. Понял? Ты Гарри Поттера читал?
– Ну, читал.
– Вот тебе и ну. Разве стал бы он волшебником, если бы его не обижали? Нет, не стал бы. Рос бы вот таким же пай-мальчиком, как и ты.
– Ну, ты, выбирай выражения, – вспылил Ваня.
– Ну, ну, разнукался! Я тему говорю!
– Говоришь, так говори, только без личностей.
– Да, ладно тебе, мямля! Слышишь, а тебе хотелось бы, как Гарри, учиться в школе волшебников?
– Спрашиваешь!
– Вот было бы зашибенно! – Глаза Пашки просто заискрились от восторга. – Представляешь, что бы было, если бы наш Олег Петрович, пень лысый, вышел на линейке и сказал, как директор Хогвартса Дамблдор: «Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всем, всем спасибо».
Ваня звонко рассмеялся, а Пашка просто покатывался от смеха.
– Слышь, а наша Татьяна Ивановна, замдир-бомбардир, точно после этого получила бы удар, и её на скорой увезли бы под ржач всей школы.
– Это уж точно, – согласился Ваня.
– А вашей истеричке стало бы дурно, – подражая манере разговора Ваниной классной, учительнице истории, нараспев протянул Пашка.
Ваня уже держался за живот.
– А наша правильная Мариша побежала бы психушку вызывать для Олега Петровича: «Алё! Вы слышите? Приезжайте немедленно. У нас директор школы на линейке с ума сошел... Как с ума сошёл? Да просто котелок съехал...»
– Ой, Пашка, прекрати, я сейчас тресну от смеха, – простонал Ваня, не переставая смеяться, но выдумщик и не думал прекращать.
Олег Петрович, в качестве директора Хогвартса, то караулил учеников под лестницей, превратившись в кота, то в сопровождении призрака Пуффендуя появлялся на педсовете, то посылал своего друга, чёрного тролля, «похожего на серый валун с запахом дерьма», встречать инспектора у входа в школу.
Никогда в жизни Ваня не смеялся так, как в тот вечер. В конце концов, они, действительно, покатились от смеха на снег. Ваня запихивал Пашке снег в рот, чтобы тот перестал, а неугомонный Пашка отбивался. Они докрасна натёрли друг другу щёки и разошлись по домам друзьями.
11
Придя домой, Ваня поужинал, сухо ответил на мамины вопросы, почистил зубы и, выключив свет, юркнул в свою постель. Там под одеялом с фонариком он мог читать то, чего не должна была видеть мама. А ему очень захотелось ещё раз перечитать его пока единственную книгу о мальчике-волшебнике. Ване хотелось найти несколько сюжетов для их с Пашкой историй о своей школе.
Читая книгу во второй раз, Ваня почувствовал, что некоторые моменты вызывают у него, скорее, смущение, чем восхищение. Взять хотя бы историю магии, о которой говорилось, что это были рассказы о древних, выживших из ума волшебниках. Получается, великие маги, умевшие разливать по флаконам известность, варить триумф и затыкать пробкой смерть, почему-то превращались в старых маразматиков, попросту придурков? А профессор МакГонагал, умевшая появиться в любой момент, чтобы отвести нарушителя правил на страшный суд.
«А в качестве Ангела Света или тьмы она это делает?» – промелькнуло у него в голове.
Ваня чувствовал, что в нём произошло раздвоение на нестыкующиеся половинки: одна соглашалась с мамой, а другая бунтовала и восставала против неё. Бунтующая половина не хотела слушать никаких доводов разума, она просто хотела делать всё, что заблагорассудится, как в волшебной школе Гарри Поттера, где правила существовали только для того, чтобы их нарушали. И это было здорово! Это было прикольно!
Все дети читали книги или смотрели фильмы о Гарри Поттере, покупали тетрадки с его фото, играли в компьютерные игры, где можно было самому стать участником всех этих захватывающих приключений. У Вани же компьютера не было, зато у Пашки он есть, а они теперь – друзья! По вечерам, вместо того, чтобы спать, Ваня часами мечтал о том, как он, Ваня Жуков, с Пашкиной помощью скоро войдёт в мир Гарри Поттера, куда так напрасно не пускала его мама. Он войдёт в этот новый мир и станет его полноправным членом. Спокойной ночи, Гарри Поттер, ещё увидимся!
12
Был сумрачный субботний вечер. Мама ушла на вечернюю службу, вечер был свободен. Пашка уже ждал. Ваня шёл, не спеша, хотя внутри у него всё рвалось навстречу его мечте. Силой воли он заставлял себя замедлить самоускоряющийся шаг. Почему? Объяснить он этого не мог. Это было внутри него, какой-то внутренний тормоз. Чтобы отвлечься, Ваня старался думать о Пашке, о его папе, с которым ему предстояло познакомиться.
– Слушаю, – на звонок домофона ответил приятный мужской голос.
– Это Ваня, я пришёл к Паше.
– Заходите, открываю.
Щёлкнул замок входной двери, и долгожданный мир Гарри Поттера оказался ещё на шаг ближе. Ваня подошёл к лифту, нажал кнопку вызова, лифт загромыхал ему навстречу. Он почувствовал, как серая реальность мира маглов стала растворяться и исчезать в волшебном свете приближающегося Хогвартс-экспресса. Дверь открылась, и, хоть вагон оказался довольно маленьким, и в нём не было ни Гермионы Грэйнджер, ни Рона Уизли с его братьями Фредом и Джорджом, Ваня знал: все они ждут его наверху, в квартире 145.
Пашка встретил Ваню сиянием только что выдраенного котла. Его папа стоял рядом и с любопытством разглядывал нового друга своего неугомонного сына.
– Давай, раздевай гостя, – сказал всё тот же приятный баритон, который Ваня уже слышал по домофону.
Пашкин папа был высокий подтянутый мужчина. Приятная улыбка скрашивала его обыкновенное мужское лицо. Ваня тут же подметил, что хоть папа был намного сдержаннее Пашки, как, в общем-то, и полагается отцу, но глаза у него были такие же озорные. Зато Пашка при папе был полной противоположностью Пашке без папы.
– Конечно, папочка, – этот ягнёнок был ещё примернее Лёхиных специалистов в кабинете директора.
– Познакомься, это мой папа, – последнее слово Пашка произнес как-то особенно глубоко.
– Александр Иванович, – по-мужски протянув руку, представился папа, – но можно просто дядя Саша. А я, если позволите, буду обращаться к вам на «ты».
– Конечно, конечно, – смущённо пробормотал Ваня.
– Ванька, проходи, – Пашка указал на дверь, ведущую в его комнату.
– Может, чайку? – не переставая улыбаться, спросил папа.
– Нет, нет, спасибо, я перед выходом из дома пил чай.
– Ну, что ж. Не буду вам мешать, играйте. А в какую игру вы будете играть?
– Гарри Поттер и философский камень, – отчеканил Пашка.
«Вот тебе и Пашка! А ещё меня обзывал пай-мальчиком, – подумал Ваня. – Ну, я ему это припомню».