Волк разговаривает с кукушкой, дает деревьям имена.
Он в коленкоровой рубахе, в больших, невиданных штанах, сидит и пишет на бумаге, как будто в келейке монах.
Вокруг него холмы из глины подставляют солнцу одни половины, другие половины лежат в тени, и так идут за днями дни.
Волк (бросая перо) Надеюсь, этой песенкой я порастряс частицы мирозданья и в будущее ловко заглянул.
Не знаю сам – откуда что берется, но мне приятно песни составлять – рукою в книжечке поставишь закорючку, а закорючка ангелом поет! Уж десять лет, как я живу в избушке.
Читаю книги, песенки пою, имею частые с природой разговоры.
Мой ум возвысился, и шея зажила.
А дни бегут. Уже седеет шкура, спинной хребет трещит по временам.
Крепись, старик. Еще одно усилье, и ты по воздуху как пташка полетишь.
Я открыл множество законов.
Если растенье посадить в банку 160 ь в трубочку железную подуть – животным воздухом наполнится растенье, появятся на нем головка, ручки, ножки, а листики отсохнут навсегда.
Благодаря своей душевной силе я из растенья воспитал собачку – она теперь, как матушка, поет.
Из одной березы задумал сделать я верблюда, да воздуху в груди, как видно, не хватило – головка выросла, а туловище нет.
Загадки страшные природы повсюду в воздухе висят.
Бывало, их, того гляди, поймаешь, весь напружинишься, глаза нальются кровью, шерсть дыбом встанет, напрягутся жилы, но миг пройдет – и снова как дурак.
Приятно жить счастливому растению – оно на воздухе играет как дитя, а мы ногой безумной оторвались, бежим туда-сюда, а счастья нет как нет.
Однажды ямочку я выкопал в земле, засунул ногу в дырку по колено и так двенадцать суток простоял.
Весь отощал, не пивши и не евши, но корнем все-таки не сделалась нога и я, увы, не сделался растеньем.
Однако услышать многое еще способен ум.
Бывало, ухом прислонюсь к березе и различаю тихий разговор.
Береза сообщает мне свои переживанья, учит управлению веток, как шевелить корнями после бури и как расти из самого себя.» Итак, как будто бы я многое постиг, имею право думать о почете.
Куда там! Звери вкруг меня ругаются, препятствуют занятьям 6 Ванна Архимеда 161 и не дают в уединеньи жить.
Фигурки странные! Коров бы им душить, давить быков, рассудка не имея.
А на того, кто иначе живет, клевещут, злобствуют, приделывают рожки.
А я от моего душевного переживанья не откажусь ни в коей мере! В занятьях я как мышка поседел, при опытах тонул четыре раза, однажды шерсть нечаянно поджег – весь зад сгорел, а я живой остался.
Теперь еще один остался подвиг, а там… Не буду я скрывать – готов я лечь в великую могилу, закрыть глаза и сделаться землей.
Тому, кто видел, как сияют звезды, тому, кто мог с растеньем говорить, кто понял страшное соединенье мысли – смерть не страшна, и не страшна земля.
Иди ко мне, моя большая сила! Держи меня! Я вырос точно дуб, я стал как бык, и кости как железо, седой как лунь, я к подвигу готов. Гляди в меня! Моя глава сияет, все сухожилья рвутся из меня.
Сейчас залезу на большую гору, скакну наверх, ногами оттолкнусь, схвачусь за воздух страшными руками, вздыму себя, потом опять скакну, опять схвачусь – а тело выше, выше, и я лечу, как пташечка лечу! Я понимаю атмосферу! Все брюхо воздухом надуется как шар.
Давленье рук пространству не уступит.
Усилье воли воздух победит.
Ничтожный зверь, червяк в паршивой шкуре, лесной босяк в дурацком колпаке – я – царь земли! Я – гладиатор духа! Я – Гарпагон, подъятый в небеса! Я ухожу. Березы, до свиданья.
Я жил как бог и не видал страданья.
162 3. СОБРАНИЕ ЗВЕРЕЙ Председатель Сегодня годовщина смерти Безумного.
Почтим его память.
Волки (поют) Страшен, дети, этот год.
Дом зверей ломает свод.
Балки старые трещат.
Птицы круглые пищат.
Вырван бурей, стонет дуб.
Волк стоит, ударен в пуп.
Две реки, покинув лог, затопили сто берлог.
Встаньте, звери, все зараз, ударяйте, звери, в таз.
Вместе с бурей, словно кит, тень Безумного летит.
Вся в крови его глава.
На груди его трава.
Лапы вывернуты вбок.
Из очей идет дымок.
Гряньте, звери, на трубе.
– Кто ты, страшный? Что тебе? – Я – Строитель. Я – Топор.
Победитель ваших нор.
Председатель Я помню ночь, которую поэты изобразили в этой песне.
Из дальней тундры вылетела буря, рвала верхи дубов, вывертывала пни и ставила деревья вверх ногами.
Лес обезумел. Затрещали своды, летели балки на голову нам.
163 Шар молнии, огромный, как кастрюля, скатился вниз, сквозь листья пролетел, и дерево как свечка загорелось.
Оно кричало страшно, словно зверь, махало ветками, о помощи молило.
А мы внизу стояли перед ним и двинуть пальцами от страха не умели.
Я побежал. И вот передо мною возвысился невиданный утес.
Его вершина, гладкая, как череп, едва дымилась в чудной красоте.
Опять скатилась молния. Я замер.
Вверху, на самой высоте, металась чуть заметная фигурка, хватая воздух пальцами руки.
Я заревел. Фигурка подскочила, ужасный вопль пронзил меня насквозь, на воздухе мелькнули морда, руки, ноги.
И больше ничего не помню.
Наутро буря миновала, лесных развалин догорал костер.
Очнулся я. Утес еще дымился, и труп Безумного на камушках лежал.
Волк-студент Мы все скорбим, почтенный председатель, по поводу безвременной кончины Безумного. Но я уполномочен просить тебя ответить на вопрос, предложенный коллегией студентов.
Председатель Говори.
Волк-студент Благодарю. Вопрос мой будет краток.
Мы знаем все, что старый лес погиб, и нет таких томительных загадок, которым мы довериться могли б.
164 Мы строим новый лес. Такой, каких на свете еще никто не видел. Ничего! Мы строим все – мужчины, жены, дети, и я клянусь – мы выстроим его.
Мы ча глазах вселенную меняем.
Еще совсем ›богие вчера – перед тобой мы ныне заседаем ьач инженеры, судьи, доктора.
Горит как смерч великая наука.
Волк ест пирог и пишет интеграл.
Волк гвозди бьет, и мир дрожит от стука, и у я: закончен техники квартал.
Итак, скажи, почтенный председатель, в наш трезвый мир зачем бросаешь ты – как ренегат, отступник и предатель – Безумного нелепые мечты? Подумай сам – возможно ли растенье в животное мечтою обратить, возможно ль полететь земли произведенью и тем себе бессмертие купить? Мечты Безумного безумны от начала.
Он отдал жизнь за них. Но что нам до него? Нам песня нового столетья прозвучала, мы строим мир, а ты – бежишь его! В о л к и – и н ж е н е р ы Мы, особенным образом складывая перекладины, составляем мостик на другой берег звериного счастья.
Мы делаем электрических мужиков, которые будут печь пироги.
Лошади внутреннего сгорания нас повезут через мостик страдания.
И ямщик в стеклянной шапке тихо песенку споет: – Гайда, тройка, энергию утрой-ка! Таков полет строителей земли, дабы потомки царствовать могли.
165 Волк и-доктора Мы – врачи и доктора – толмачи зверей бедра.
В черепа волков мы вставляем стеклянные трубочки, мы наблюдаем занятия мозга, нам не мешает больного прическа.
Волки-музы канты Мы скрипим на скрипках тела, как наука нам велела.
Мы смычком своих носов пилим новых дней засов.
Председатель Медленно, медленно, медленно движется чудное время.
Точно клубки ниток мы катимся вдаль, оставляя за собой нитку наших дел.
Чудесное полотно выткали наши руки, миллионы миль прошагали ноги.
Лес, полный горя, голода и бед, стоит вдали, как огненный сосед.
Глядите, звери, в этот лес – медведь в лесу кобылу ест, а мы едим большой пирог, забыв дыру своих берлог.
Глядите, звери, в этот дол – едомый зверем, плачет вол, а мы, построив свой квартал, волшебный пишем интеграл.
Глядите, звери, в этот мир – там зверь ютится, наг и сир, а мы, подняв науки меч, идем от мира зло отсечь.
166 Медленно, медленно, медленно движется чудное время…
Я закрываю глаза и вижу стеклянное здание леса.
Стройные волки, одетые в легкие платья, преданы долгой научной беседе.