Взойдя по трапу на палубу, Эмма оглянулась, ища взглядом знакомую фигуру в кожаном плаще. Ветер пел в снастях, трепал уголки подвязанных парусов, волны плескались о борт, да и сам корабль поскрипывал тихо и как-то успокаивающе уютно. Взгляд заскользил по расставленным бочкам, по моткам канатов, расположенных в причудливом, неизвестном ей порядке, по крепежам, имеющим сложнопроизносимые и не менее сложнозапоминаемые названия…
Здесь было все, за исключением самого капитана.
Эмма коснулась ладонью деревянной обшивки. Она ожидала ощутить сырую прохладу из-за мелкого, непрерывно сыплющегося из нависших над головой туч дождя, но дерево оказалось почти теплым, точно дружеское прикосновение.
– Крюк?! Эй, ты здесь? – снова окликнула Эмма.
Порыв ветра заставил ее поежиться. Холод пощипывал лицо, студил уши и кончик носа, проникал сквозь одежду и с каждой минутой чувствовался все острее, не располагая к длительному терпеливому ожиданию. Утихшая было тревога вновь поднялась в ней, вызывая дрожь, не имевшую ничего общего с холодом погоды.
Где же ты, Киллиан?
Решив, что он с большей вероятностью находится в капитанской каюте, нежели в холодном трюме, Эмма направилась туда, надеясь найти там или самого Киллиана, или хотя бы защиту от ветра.
Собираясь с духом, она коротко куснула губу, а затем, наклонившись, решительно взялась за ручку двери и потянула на себя. После светлого дня каюта капитана казалось слишком темной.
– Крюк, ты здесь? – в очередной раз позвала Эмма. Ответа не последовало, зато в лицо дохнуло восхитительное тепло, от которого кожа покрылась мурашками.
Крепко держась за перила, Эмма спустилась по ступенькам, прикрыв за собой дверь, и сейчас же уличные звуки стихли, точно регулятор громкости вывернули почти до нуля. Ей пришлось постоять немного, беспомощно моргая в попытке привыкнуть к полутьме.
Эмма уже бывала здесь прежде, буквально несколько минут, когда они отправлялись в Нетландию спасать Генри, и на обратном пути, когда ей срочно понадобился ответ на вопрос… Какой? Едва ли она бы сейчас вспомнила. Но Эмма точно знала, что при прошлом посещении в капитанской каюте не было ни вот этой жаровни, наполненной сияющими раскаленными красно-золотыми углями, ни стоящей в центре металлической ванны на гнутых ножках, больше чем наполовину наполненной чистой водой, от поверхности которой поднимались едва заметные завитки пара.
В памяти всплыли смутные воспоминания, почерпнутые из давным-давно прочитанных любовных романов о том, что в прежние времена зачастую именно жаровнями дополнительно обогревались комнаты, а металлические ванны были переносными. На секунду забыв о цели, что привела ее сюда, Эмме задалась вопросом, каким образом Киллиану удалось в одиночку притащить ее в каюту, и вообще для чего он это сделал, если за небольшую плату можно было легко снять свободный номер у Бабушки и воспользоваться нормальной ванной с неограниченным доступом к горячей воде, мылу, шампуню и прочим благам цивилизации. Конечно, при необходимости пират мог быть крайне находчив и упорен в достижении своей цели… Но сейчас, вдыхая теплый влажный воздух, любуясь мягким свечением раскаленной жаровни и обстановкой каюты, будто сошедшей со страниц старинной книги, Эмма не могла не признать, что в этом была своя прелесть.
Воспоминания о недавнем сне постепенно меркли. По крайней мере, теперь она знала, что Киллиан где-то поблизости и вот-вот должен вернуться. Оставалось только ждать.
Эмма снова огляделась. Побывав здесь прежде, она испытала необоснованное смущение и старалась не глазеть по сторонам, всем своим видом показывая, что нахождение здесь для нее вынужденно. Киллиан едва заметно посмеивался над этим, и это лишь сильнее раздражало Эмму. Жилка противоречия всегда была в ней, а в присутствии несносного пирата Эмма упрямилась во сто крат сильнее. Но сейчас Киллиана не было рядом, и она могла смотреть по сторонам, не сдерживая любопытство.
Керосиновые лампы, подвешенные на балках под низким потолком, не были зажжены, и свет проникал лишь сквозь маленькие, попарно расположенные скошенные окна. Из-за непогоды этого было непривычно недостаточно, не сравниться с резким электрическим светом, и уютный полумрак притаился в углах. Осторожно ступая по поскрипывающим доскам, Эмма прошлась по каюте. Места было не так уж много. Стол и стулья, прежде находящиеся в центре, были сдвинуты вправо, чтобы освободить место для ванны, а сама ванна стояла узкой стороной почти вплотную к стене, разделяя каюту на две неравные части. Справа, как Эмма уже знала, громоздились разномастные сундуки, где наверняка хранились личные вещи и ценности. Слева в углу находилась постель, или как это правильно называлось? По крайней мере, полноценной кроватью это нельзя было назвать – находящийся на возвышении матрас с двух сторон прижимался к стене, а с остальных удерживался специальным бортиком и высоким резным изножьем.
Сейчас, привыкнув, Эмма вновь слышала естественные, хоть и приглушенные звуки корабля, но приближающихся по палубе шагов все еще не было слышно. Мгновение поколебавшись, она подошла ближе к постели, аккуратно застеленной сдержанно пестрым покрывалом.
Конечно же, и наволочки на трех подушках, и все постельное белье были шелковыми, – почему-то Эмма даже не сомневалась, что будет так. Она протянула руку, проводя кончиками пальцев по прохладной гладкости чистой ткани. Так вот где проводил ночи известный пират… Любопытство снова взяло верх, и Эмма сначала осторожно придавила постель рукой, пробуя ее на жесткость, а после присела. Замерла, прислушиваясь к ощущениям. Матрас немного просел под ее тяжестью, но именно немного – не было ни излишней пуховой мягкости, ни подсознательно ожидаемой жесткости. Удобно! Эмма немного поерзала, убеждаясь, что это больше всего напоминает современные ортопедические матрасы, которые она предпочитала и сама. Интересно, как этого эффекта смогли добиться в то время?
Именно в этот момент дверь в каюту распахнулась, впуская свежий воздух, свет и мелкие капли дождя. Знакомый сапог ступил на первую ступеньку, и Эмма соскочила с постели, понимая, что, во-первых, глупейшим образом потеряла бдительность и пропустила приближение Киллиана, а во-вторых, что просто не вынесет, если мужчина застанет ее сидящей на его кровати. Как это будет выглядеть со стороны? Поверит ли он словам Эммы о том, что ей приснился плохой сон, и захотелось убедиться, что с ним все в порядке? Мысли вспугнутыми птицами забились в раз опустевшем сознании. Наблюдая, как Киллиан неторопливо спускается по ступенькам, Эмма, едва ли до конца осознавая, что делает, выпустила свою магию. Легкое покалывание по всему телу, точно поток теплого сухого воздуха, – и она стала невидимой.
Сердце колотилось в груди так, что казалось странным, почему Киллиан не слышит этого. Пытаясь контролировать сбившееся дыхание, Эмма видела, как, держа в руке деревянное ведро, обитое металлическими обручами, мужчина спускается по ступенькам, по пути зацепив крюком и закрыв за собой дверь.
Что же так не вовремя?
Эмма мысленно застонала, ругая себя. Это же надо так облажаться?! Будто и не было всех этих лет, этой работы, когда все зависело от собственной бдительности.
Теперь оставалось только наблюдать за тем, как, подойдя к ванне, мужчина аккуратно выливает в нее принесенную в ведре воду.
Ну же, Киллиан, давай, иди, принеси еще одно ведро! Ну?!
Но то ли у ее ангела-хранителя был перерыв, то ли везение Эммы на сегодня иссякло, но, похоже, в ближайшее время Киллиан никуда уходить не собирался.