Поставив ведро сбоку от лестницы, чтобы не мешалось, он, едва заметно поморщившись, повел плечами. Его взгляд рассеянно скользил по каюте, и Эмма, внутренне похолодев, поняла, что оставила покрывало чуть смятым. Оставалось уповать на то, что находящаяся в тени постель не привлечет раньше времени внимание Киллиана.
И, кажется, ему действительно было не до этого. Сейчас, когда никого рядом не было, исчезли ставшие привычными легкомысленное озорство и игривая насмешливость – все те маски обаятельного повесы-пирата, которые он носил. Его лицо было задумчивым и немного усталым. Печальный взгляд чуть покрасневших глаз, едва заметные следы знаменитой подводки, ни тени улыбки на губах… По-видимому, не только у нее выдалась тяжелая ночь.
Эмма почувствовала острый укол тревоги. Киллиан выглядел таким… уязвимым.
Черт, он не выглядел уязвимым даже будучи привязанным к дереву под угрозой быть сожранным огром, даже избитый и раненый, сбитый машиной и пристегнутый наручниками к больничной койке. Все моменты, когда Капитан Крюк казался уязвимым, когда срывал свои маски, обнажая душу – в логове великанов, в пещере Эха, в джунглях Нетландии, – были тогда, когда он открывался перед ней, перед Эммой. Именно она заставляла его убрать свои стены, что были, быть может, даже более высокими, чем ее. Но, в отличие от нее, после перенесенной боли потери своей любви он все еще был готов рискнуть, довериться, открыться новому чувству.
А способна ли она сама на это? Способна ли буквально протянуть свое сердце другому, не зная, сохранят ли и сберегут его, либо разобьют вдребезги? Достойна ли она принять этот щедрый дар? Достойна ли нести ответственность за кого-то, кто способен так честно и открыто доверять ей вновь и вновь, ничего не требуя взамен?
Она не знала. Что, если она не способна по-настоящему полюбить? Что, если после всего пережитого в ней что-то сломалось, разбилось так, что и не склеишь, и, как ни старайся, она не сможет ответить взаимностью, как он этого заслуживает?
Помогая себе здоровой рукой, Киллиан тем временем аккуратно стянул плащ, следя за тем, чтобы не зацепить рукав крюком; встряхнул, избавляясь от осевших на плотной коже дождевых капель. Дождавшись, когда он отвернется и откроет дверцы, убирая плащ в двустворчатый шкаф у лестницы, Эмма торопливо дернула край покрывала, расправляя постель. Получилось не идеально, но все же лучше, чем явные складки, образовавшиеся от проверки ею матраса.
Она не должна была здесь находиться. Она и так увидела больше, чем следовало. Не стоило ей приходить. Было бы проще продолжать обманывать себя тем, что услышанный им дурацкий разговор не задел его так сильно… Но теперь Эмма не была уверена, что когда-нибудь сможет забыть образ уязвимого Капитана Крюка.
Ей хватило бы минуты, чтобы сбежать. Всего-то и надо, что в несколько осторожных шагов пересечь каюту и без оглядки преодолеть лестницу наверх. А уж распахнувшуюся дверь пусть Киллиан себе объясняет хоть порывом ветра, хоть происками привидений.
Внимательно наблюдая за тем, как Киллиан, полускрытый от нее распахнувшейся дверцей, все еще возится в шкафу, по-видимому, расправляя тяжелый плащ, Эмма осторожно, боком двинулась вдоль стены по противоположной стороне каюты. Она умела ступать почти бесшумно, – навык, приобретенный еще в детском доме и отточенный в приемных семьях. К тому же на корабле всегда слышались какие-то скрипы и шорохи, что заглушили бы даже неизбежно возникшие при ходьбе звуки.
Шаг…
Вот Киллиан закрыл правую дверцу…
Черт, что же так рано?!
Шаг…
Наклонил голову влево.
Шаг…
Поднявшись на носочках, потянулся к верхней полке, позволяя Эмме полюбоваться стройным телом и узкими бедрами, восхитительно обтянутыми тесными кожаными штанами…
Шаг, шаг…
Скрип!
Предательски громкий звук заставил Эмму замереть на месте, а Киллиана – стремительно обернуться, сжимая ладонью рукоять притороченной к поясу сабли. Синие глаза внимательно осматривали каюту. Эмма торопливо отдернула ногу с предательски скрипнувшей половицы и замерла в шатком равновесии, затаив дыхание. Ей показалось, что в какой-то момент мужчина посмотрел прямо на нее, но, скосив глаза, убедилась, что магия все еще поддерживает невидимость, так что быстрый обращенный в ее сторону взгляд был не более чем совпадением.
Спустя минуту, что показалась Эмме целой вечностью, Киллиан расслабился. Рука на рукояти сабли разжалась, напряженные плечи опустились, и он вновь повернулся к шкафу. Достав с верхней полки что-то, оказавшееся большим полотенцем, Киллиан перекинул его через плечо, и Эмма тихонько выдохнула, осторожно принимая более устойчивую позу. Она не смогла преодолеть и треть пути до лестницы, и теперь понимала, что выбраться из каюты раньше времени не получится, а значит…
Киллиан наклонился, выдвигая ящик почти на уровне своих колен. От вида крепкой задницы, совершенно непристойно обтянутой этими чертовыми кожаными штанами, Эмма на секунду потеряла способность связно мыслить. Ничего не подозревающий пират тем временем выпрямился, по всей видимости, найдя все, что искал. Подтянув один из стульев к ванне, он небрежно снял с плеча и кинул на спинку полотенце, а на сиденье поставил небольшую глубокую чашу и фарфоровую мыльницу с прямоугольным бруском мыла на ней.
Запоздалое осознание того, что сейчас произойдет, волной жара прокатилось вдоль позвоночника Эммы. Сердце, точно подвешенное на резинке, заколотилось в груди.
Итак, ей придется стать свидетельницей того, как чертов Капитан Крюк принимает ванну!
========== Часть 2 ==========
Застыв, будто олень в свете фар, Эмма хотела сделать хоть что-то, но в этот момент Киллиан спустил с плеч подтяжки и выдернул полы черной блузы из-за пояса штанов. Застежку манжеты у крюка он легко расстегнул здоровой рукой, а после поднес ко рту правое запястье, зубами расстегивая вторую.
Черт!
Эмма резко выдохнула, чувствуя, как поджимается низ живота. То, что Киллиан сделал сейчас, напомнило ей, как он перевязал ее руку своим шарфом в логове великанов. Этот взгляд исподлобья, блеснувшие зубы, теплое дыхание, обжегшее кожу… Это было так неожиданно и невыносимо сексуально, что заставило ее растеряться, а после не раз снилось, заставляя просыпаться среди ночи с бешено бьющимся сердцем, влажным жаром меж бедер и диким возбуждением. Обычно после этого ей хватало лишь коснуться себя, чтобы сорваться в оргазм.
Ох, не стоило ей это вспоминать, особенно сейчас, когда, ухватившись рукой за один край, Киллиан плавным движением стянул блузу.
Протестующий возглас так и не сорвался с губ Эммы. Отчасти оттого, что вид полуобнаженного великолепного тела мужчины был подобен удару под дых, а отчасти оттого, что, объяви Эмма о своем присутствии сейчас, она бы не смогла избежать всех этих непристойных намеков по поводу того, зачем вообще ей пришлось скрываться, да еще и выжидать так долго, прежде чем показать, что она здесь.
Черт! Черт!!
Эмма зажмурилась, чувствуя, как против воли краснеет – ярко, жгуче. Она представила все эти изогнутые брови, лукавые намеки, все непристойности, произнесенные этим чертовски соблазнительным голосом, которым Киллиан будет перечислять причины поступка Эммы. И ведь он не преминет упомянуть об этом во всеуслышание, и тогда не избежать разъяренных воплей Дэвида, грозящего к однорукости пирата добавить, например, одноглазость, и растерянного смущенного лепета Мэри Маргарет, и понимающих ухмылок Руби, и обескураживающей прямолинейности Бабушки, и…