Ваншот. За пределом
Ваншот. За пределом
Вадим Филоненко
1
Ваншот. За пределом
Ваншот – от английского one shot – один выстрел. Игровой термин, означающий, что вы убиваете
здорового противника с одного выстрела, навыка, удара. Либо, напротив, ваш персонаж погибает
от одного-единственного удара врага.
Пролог
Утреннее метро оказалось на редкость пустым. В поезде было полно мест. Я сел на свободное
сиденье и вознамерился подремать, но девчонка напротив неожиданно подняла глаза от
смартфона, и сонливость с меня как ветром сдуло. Это была девушка моей мечты! Нежный овал
лица, милый носик и… губы. Яркие, сочные, они не позволяли отвести взгляд. Их загадочные
изгибы отражали всё, о чем думала хозяйка. Такой рот называют чувственным.
Девушка заметила мой пристальный взгляд и чуть смущенно улыбнулась, на ее щеках заиграли
ямочки и легкий румянец. Она тут же опять уткнулась в свой телефон и с преувеличенным
интересом стала молниеносно набирать что-то пальчиками с идеальным маникюром.
Я сидел и пялился на нее, понимая, что надо действовать. Но как себя заставить подойти и начать
разговор? По виду она не из тех, кто знакомится в метро.
Время шло. На очередной остановке вагон заполнился пассажирами. Между мной и девушкой
встали люди. Я уступил сиденье нервной пожилой тетке, а сам протиснулся поближе к незнакомке, грубовато оттеснив парня в мешковатой куртке. Он недовольно буркнул что-то неразборчивое, посмотрел диковатыми глазами, но в сторону отошел. Я заметил у него на лбу и висках крупные
капли пота, но не придал значения. Подумаешь пот. Может, ему жарко.
Девчонка обратила внимание на мой маневр и подняла глаза. На ее потрясающих губах заиграла
притягательно-таинственная улыбка. Она словно подбадривала: «Давай, действуй, я жду!» Или мне
это только казалось?
Я стоял и собирался с духом, но никак не мог придумать, с чего начать разговор. На меня вдруг
напало косноязычие. К тому же внутри все сжалось. Моя самоуверенность полностью улетучилась.
Сердце глухо долбилось в левую пятку, а в ушах шумело.
Обычно с девчонками я другой, никогда не задумываюсь над тем, что сказать. Слова сами слетают
с языка. У меня много друзей среди представительниц прекрасного пола, мы вместе тусуемся, ходим в универ. Но с ними всегда было просто. А вот сейчас…
Правильно один из классиков сказал: когда ты влюблен, становишься глуп, неуклюж и молчалив.
Я отлично понимал, что время уходит. И что если не начну разговор прямо сейчас, незнакомка
выйдет на одной из остановок и исчезнет навсегда. «Все! Хватит молчать! Давай!» Я вдохнул
поглубже, открыл рот и…
Внезапно поезд закричал, как раненый зверь, завизжал тормозами – металлом о металл, не к месту
всхлипнул искаженным голосом сбившейся радиотрансляции:
– Осторожно, двери закры-ы-ы… у-у-у… ва-ва-ва… – и затих, растеряно мигнув светом в вагонах.
Резкий толчок экстренной остановки заставил пассажиров повалиться друг на друга, толкаясь
локтями и наступая на ноги соседям. Меня отнесло в сторону от незнакомки. Я нашел ее взглядом.
Лицо девушки почему-то сильно побледнело, а глаза испуганно расширились. Она смотрела, не
2
Ваншот. За пределом
отрываясь, на того самого странного парня с диким взглядом и каплями пота на висках.
Ему на вид казалось лет восемнадцать, не больше, на подбородке торчали редкие волосинки,
видимо означающие бородку, а еще я заметил сломанные уши, остекленевшие мертвые глаза и…
пояс шахида под курткой!
Это он дернул кран экстренной остановки, запирая наш поезд в туннеле метро, а затем распахнул
куртку, демонстрируя обреченным пассажирам взрывчатку.
– Сдохнете, собаки! – орет он на весь вагон.
В его голосе ненависть и тоска. А еще ему страшно. Так же сильно, как и нам. Как и девушке. Она
сидит прямо напротив смертника, и ее бьет крупная дрожь.
Ужас, что царит сейчас в вагоне, почти осязаем. Он обволакивает нас мутной душной волной, парализует дыхание, сводит спазмом живот. Мы все вдруг очень ясно осознаем, что через
несколько мгновений перестанем существовать.
– Не надо! – одна из пассажирок, белая как мел пожилая женщина умоляюще протягивает к
шахиду трясущиеся руки. – За что, сынок?..
Я машинально качаю головой: зря она это, просить и умолять его бесполезно, он уже за гранью
добра и зла, ничего не видит и не слышит.
Мы обречены.
Бросаюсь вперед, чтобы закрыть девчонку собой, отгородить от приближающейся смерти. Краем
глаза успеваю заметить, как лицо шахида искажает гримаса безумия. А на его поясе разгорается
крохотное яркое пламя.
Звука взрыва я почему-то не слышу. Уши будто залили водой. Время замедляется, становится
вязким и тягучим, как патока.
Я словно застываю в прыжке, вижу разбухающий огонь и чувствую, как резко начинает плотнеть
воздух. Его внезапно становится очень много. Он уже не помещается в вагоне.
Горячий колючий ветер бьет меня, словно боксер-тяжеловес, со всей силы швыряя спиной на
девушку.
Ветер под завязку напичкан гвоздями и подшипниками, которые вдруг обретают скорость и
смертоносность пуль.
Очень ясно вижу перед глазами длинную кривоватую ножку и сточенное на конус острие гвоздя.
Успеваю рассмотреть его во всех подробностях. Осознаю, что сейчас гвоздь вопьется мне между
глаз – аккурат в переносицу, пробивая череп.
И тут ко мне возвращается слух. Слышу грохот вылетающих стекол, дикие предсмертные вопли
пассажиров, а потом ощущаю мгновенную резкую боль сразу в нескольких местах – в груди, плече, животе, лице. «Только бы не на смерть!» – проносится отчаянная мысль, и я рывком погружаюсь во
тьму…