— Заткнись, Гвоздь! — рявкает Макар Петрович. — Не лодка, а разбитое корыто!
— А корыто в хозяйстве не сгодится?
— Кончай баланду травить!
— Эй, ближние! Дайте ему по шее!
Это кричит братва, которая на стороне боцмана.
— Молчу, молчу, — поспешно заверяет Ефим.— Все равно не понимаете вы ни черта в стратегии!
— Чего, чего? В чем это мы не разбираемся? — немедленно цепляется Вишневский, подходит ближе, замирает. На его лице — восхищение и... еле уловимая насмешка.
— В стратегии, говорю. А стратегия, она, значит... Да чего вам рассказывать? Так и так не поймете!
Захлебываются от смеха моряки. Василий — тот даже стоять не может. Лежит на рундуке и только охает да слезы вытирает.
— Ша, киндер! — кричит Ефим. — В стратегии я, так сказать, не шибко силен, но выбросьте меня завтра за борт, если качать не будете!
Сказал так Ефим и ушел. Куда? К товарищу Маркину, который в каюте опять какие-то планы обмозговывал.
На следующую ночь белые наблюдатели увидели на реке уже не один, а три огонька, которые медленно ползли к их позициям. Что делать? Открывать огонь или нет? Может, опять лодка? Если так, то самое разумное — подпустить и захватить без единого выстрела.
Только пришел офицер к такому решению, только хотел отослать от пушек артиллерийские расчеты,— новая мысль: «А если красные сегодня настоящий штурм начнут?» Нет, на всякий случай:
— Батарея!.. Взводами... Огонь!
Не успели разорваться эти снаряды — дали залп красные. Точно из-за огоньков. Значит, сегодня тревога не напрасная!
Телефонные звонки разбудили, подняли с теплых перин штабников. Те быстро догадались, что красные, как и вчера, хотят только панику посеять. А раз так, то сразу во все части был передан устный приказ начальника гарнизона Казани:
Враг умышленно вызывает огонь всех средств обороны города, а поэтому приказываю:
1. Всем частям, охраняющим подступы к городу, быть в полной боевой готовности, но огня не открывать.
2. Батарее штабс-капитана Лощилина продолжать обстрел огней до тех пор, пока не будет точно известна причина их появления.
3. Всем частям впредь усилить наблюдение за плавающими предметами, но тревогу объявлять лишь после того, как будут обнаружены реальные силы противника.
Увереннее заговорила батарея. Во всю старались офицеры-корректировщики и не знали, что «Ваня», дав несколько залпов, отошел под защиту яра и теперь его артиллерист аккуратненько наносил на карту пушки батареи.
А один из огоньков уже прибило к берегу. Но молчал солдат Плотников: или ему своих зубов не жалко?
Долго качали моряки Ефима. И было за что: сам Маркин сказал, что Гвоздь занятную штуку придумал. Во-первых, он не лодку послал, а маленькие плотики, на которых, прикрытые вощеной бумагой, чадили самые обыкновенные окопные горелки, сделанные из снарядных гильз. Ну, велик ли расход?
Во-вторых... Что во-вторых — Маркин не сказал. Дескать, сами скоро поймете.
А о том, что у белых творилось, — рассказал солдат Плотников. Пришел он утром. На гимнастерке два Георгиевских креста и медаль, а под глазом синяк. И одного зуба нет.
И пошла жизнь: изредка бои с кораблями белых, которые теперь остерегались уходить из-под прикрытия батарей, а каждую ночь — запуск очередной партии плотиков. Их теперь делали на всех кораблях. Как пустят — вся флотилия в наступление пошла и только!
Скоро белые так привыкли к мерцающим на реке огонькам, что даже «Ваню», когда он ночью подошел к их позициям, не обстреляли.
Может, это и есть то, о чем не сказал Маркин? А тут и самая большая радость: с Балтики пришли миноносцы «Резвый», «Прыткий» и «Прочный». Пришли по приказу самого Владимира Ильича Ленина!
САМЫЙ РАДОСТНЫЙ ДЕНЬ
"Ваня» стоит у причала Казани. Пять дней назад красные овладели городом и с тех пор он стоит здесь: матросы заделывают пробоины, полученные во время боя, меняют доски палубных надстроек, которые от пуль стали дырявыми, как решето, накладывают краску на обгоревшие орудийные стволы. И ждут нового боевого приказа. Куда теперь революция пошлет красных военморов? Из Казани флотилия белых удрала на Каму. Может, в погоню за ней? Но и Самара все еще в руках врагов.
Над палубой «Вани» кружатся волжские чайки, бесшумно режут крыльями воздух. Будто патрулируют.