— Точно, ничего не видно, — поспешно соглашается тот. — Давай, поворачиваем на обратный курс? Обсудим с братвой положение, план разведки разработаем...
— А может, вперед продвинемся?
Вот настырный! И так уж выбрались почти на середину луга, а ему все мало!
Как бы отговорить Маркина? Какую бы причину убедительную придумать? Вишневский еще раз осмотрел луг. Даже назад оглянулся. Оглянулся — увидел матроса. Он стоял у крайнего домика деревни и наяривал красными семафорными флажками: «Коля. Тебя зовет домой Федор». Маленькая передышка, и опять то же.
Вишневский догадался, что Коля — Маркин, а Федя — командующий, и торопливо докладывает:
— Тебя, Николай Григорьевич, по семафору вызывают.
Маркин тоже оглядывается, читает семафор и ворчит, подымаясь:
— Уже пронюхал, что я в разведку ушел. Сейчас даст мне гона. Дескать, твое дело руководить, учить, воспитывать, а не соваться носом в каждую дырку.
— И правильно сделает.
— Сам, думаешь, не понимаю? — начинает злиться Маркин. — Все понимаю, а усидеть на корабле не могу!
Вишневский поддакивает, соглашается. Иначе нельзя: только возразишь — Маркин остановится и станет доказывать свою правоту. А стоять рискованно. Черные матросские бушлаты хорошо видны. Чтобы хоть немного прикрыть комиссара, Вишневский идет на шаг сзади.
Около «Вани Коммуниста» Вишневский незаметно сунул свой наган Василию, который вышел встречать.
— Спрячь! — прошептал Вишневский и уже громко: — Товарищ комиссар! Я потерял свое личное оружие — наган. Скорее всего, когда ползли. Разрешите вернуться и поискать?
— Ищи! — зло бросил Маркин.
И вот по дороге идут Всеволод и Ефим.
— Хреново, Всеволод, хреново, — выговаривает Ефим. — Потерять оружие — знаешь, что за это бывает? Хоть ты мне и друг, но скажи Маркин: «Военмор Гвоздь! Расстреляй его!» — ей богу, расстрелял бы!
— Не терял я нагана. У Васьки он.
— Подарил, что ли?
— Спрятать велел... Понимаешь, Ефим, когда вылезли мы на бугорок — испугался я: вдруг попадет пуля в Маркина? Ну и давай петь: дескать, вернемся, обдумаем разведку. А сам уже решил, что тут надо побывать непременно с другим напарником. А как отвяжешься от Маркина?.. Вот и пришлось насчет нагана выдумывать.
Но и эта разведка ничего не дала: затаились белые. Тогда приятели и наметили план, узнав о котором, Маркин обнял их, а потом крикнул:
— Двадцать человек с винтовками — ко мне!
Через две минуты застыла черная шеренга. В ней вся команда «Вани Коммуниста». Но Маркин отбирает ровно двадцать и говорит:
— Старшим назначаю Макара Петровича. Что делать — военмор Гвоздь расскажет.
— Шагом... марш! — командует Макар Петрович.
Шли берегом, по тропке, которая вилась по самой кромке обрыва. Справа — кружилась в водоворотах Кама, а слева — шелестели листьями березы и осины. Листья у них были словно ржавчиной подернуты.
Ефим поучал Мишу Хлюпика:
— Ты, Миша, когда я тебя валить начну, всю силу в ход не пускай. Для виду сопротивляйся. И главное — ори благим матом. Дескать, православные, спасайте душу грешную от красного комиссара!
Остановились на опушке небольшой рощицы. Впереди — нескошенная трава луга, а там еще метров пятьсот — и бор. Скорее всего в нем засели белые. И батареи тоже должны быть здесь: с обрыва вся река простреливается.
Матросы ложатся на траву. Украдкой курят. Во все глаза рассматривают бор. Там тишина. Мертвая тишина. Ни голоса человеческого, ни птичьей перебранки.
Ефим инструктирует Макара Петровича:
— Ваше дело, Макар Петрович, поддержать нас огнем. Выскочим на луг, что там делать ни будем— вы умерли! Советскую власть проклинать станем — не слышите! А повалят на нас белые, захотят в плен схапать — жахните залпом! Дальше действовать по обстановке. Вопросов нет? Тогда начали.
Вдавлены в землю окурки.
— Крой, Мишка, — почему-то шепчет Ефим.
Миша встает и, поминутно оглядываясь, выходит из рощицы. Любому человеку, который взглянет на него сейчас, сразу станет ясно, что этот матрос убегает от кого-то, очень боится погони.
Миша отошел метров на пятьдесят...
Теперь почти на сто...
Ефим Гвоздь не спеша встает, потом выскакивает на луг и орет:
— Стой, сукин сын! Стой, изменник революции! В руке Ефима наган. Раздается первый выстрел. Миша, услышав оклик Ефима, «рванулся» вперед: он бежит, высоко выбрасывая колени, и поэтому, хотя все его движения очень энергичны, продвигается медленно.
А сзади второй выстрел. Комиссар патронов не жалеет!
Миша начинает хромать...
Переходит на шаг...
Чувствуется, что каждое движение дается ему с трудом...