- Ты лучше уходи с нами. Оставаться плохо. Фашисты лютуют.
Ванюшка и сам подумывал, как бы самостоятельно добраться до Москвы. Оставаться в деревне, если ее захватит немец, он не желал. Он решил вернуться в землянку и предупредить бабушку Дарью, что хочет уйти с нашими частями.
- Как вас зовут? - спросил он бойца с забинтованной рукой.
- Сергеем, а тебя?
- Иваном. Я должен только бабушке сказать, что уйду с вами.
- Тогда торопись, может, кто в тыл поедет. А то бой начнется, будет не до тебя.
Иван побежал в Микрюковский враг. В землянке он неожиданно увидел маму. Он радостно прижался к ней, а она обхватила его голову руками и стала быстро-быстро целовать. Потом сказала:
- Собирайся, Иван! Сейчас уходим!
- Уходите, уходите скорее, ради бога! - запричитала бабушка Дарья. Тебе, Люся, к фашисту попадать никак нельзя, ты партийная. Он коммунистов всех расстреливает.
Иван попрощался с Дарьей Петровной, закинул за плечо котомку с продуктами и потянул мать к соседней землянке - хотел попрощаться с Генькой.
- Может, с нами пойдешь? - спросил он приятеля после того, как объявил, что уходит с матерью.
- Куда мне, Иван! Мамку с сестренками нельзя бросить. Ты иди.
- Я все думаю, как Александр Александрович, как ему помочь...
Капитан очень волновал Ванюшку. Он чувствовал себя предателем, оставляя его, беспомощного, в деревне. Но передвигаться капитан не мог. Еще днем, забежав к нему, Ванюшка увидел, что тот полулежит в своем кресле, одетый в полную парадную форму. Взглянув на оторопевшего подростка, он пояснил:
- Фронт, Ванюша, приближается, а командир должен быть во время боя в форме. Если не в физической, то хотя бы в парадной. А ты уходи с нашими...
- А вы, Александр Александрович?
- Обо мне не беспокойся. Я старый вояка, что-нибудь сообразим. Монеты где?
- Обратно в подземелье запрятали. Чужаку не найти.
- Ничего, будет и на нашей улице праздник. Немцев прогоним и возьмем монеты. Ну, беги! Время дорого. Подойди-ка ко мне.
Капитан поцеловал Ванюшку в лоб и погладил по волосам.
- Береги себя, сынок! И помни: теперь за все на земле отвечаешь ты...
- О капитане я позабочусь, не волнуйся. - Генька солидно откашлялся.
Около них, как из-под земли, вырос Лешка Трифонов. Его явно что-то беспокоило.
- Я только что из деревни, - встрял он в разговор. - Там в нашем доме командиры говорили, что все дороги и поля между Нечаевым, Богдановым и Трехденевым сильно заминированы. Через них никто не сможет пройти. Один только тайный проход для наших оставлен, когда им придется отступать из Нечаева. Как же вы пойдете с матерью?
Мама Люся всполошилась:
- Может, попросить, чтобы дали сопровождающего?
Ванюшка покачал головой:
- Красной Армии не до нас, у нее дела поважнее. Самим надо выбираться! Пока немцы не заняли Дорошева, пройдем туда через Козарево, пересечем Клинское шоссе и дальше кустарником, лесом выйдем на Рогачевское шоссе оно идет на Лобню. До Москвы всего сто километров, неужели не дойдем?
Мама Люся растерянно согласилась: Ванюшкины доводы показались ей убедительными.
Сын хорошо знал окрестные леса и уверенно повел мать через чащу к Дорошеву. По дороге он спросил про отца.
- Жив, - коротко ответила мать. И, помолчав, добавила: - Из Наркомата судостроения он ушел за несколько дней до начала войны, сейчас в другом наркомате. Он делает особое оружие, Ванюша, которое поможет нам разбить немцев. И часто бывает на фронте... - Она еще помолчала. - Я ведь не знала, что у вас фронт так близко. По радио сообщили, что бои идут на Клинском направлении. Я думала, Клин еще в наших руках, отпросилась на сутки... А сюда еле добралась. Из Рогачева дальше не пускали. Спасибо, командир какой-то помог, когда я рассказала ему про тебя. Он оказался из местных и хорошо знает твоего отца и его братьев. "Сынка Ивана Алексеевича, говорит, - врагу не оставим!"
Мама Люся еле поспевала за сыном, продолжая рассказывать:
- Он и поручил мотоциклисту доставить меня в Нечаево. Мы почти доехали, а у самого Чешкова нас из кустов обстреляли. Наверное, немецкие парашютисты. Мотоцикл повредили. Боец стал в ответ стрелять, только те сбежали. А в Чешкове мне сказали, что все в Микрюковском враге находятся. Поэтому я в Нечаево и не пошла.
Ванюшке очень хотелось зайти по пути в подземелье, которое было совсем недалеко, и взять золотые. Но он понимал, что дорога каждая минута и надо успеть пересечь Клинское шоссе до подхода фашистских войск. Место перехода он наметил у подножия дорошевского холма со стороны села Покровского. Там к шоссе с двух сторон подходили густые кусты.
Внезапно впереди послышался нарастающий гул. Похоже, что по лесной дороге Дорошево - Нечаево двигались машины. Их рев, казалось, заполнял весь лес.
Ванюшка потащил мать поближе к дороге - посмотреть, что там двигается. Они спрятались в молодом ельнике. Вскоре показались танки, множество танков с черными крестами на башнях. Они прогремели мимо беглецов в сторону Нечаева, потом рев моторов неожиданно смолк - видимо, танки остановились.
Мать перепугалась:
- Куда же нам теперь, сынок? Как выйти к своим?
- Мама, ты только не бойся! Иди за мной, я знаю безопасное место. Ванюшка сам удивился своему спокойствию, ощутив вдруг необычную ответственность за жизнь матери.
Вспомнив про окопы и пушки на нечаевском поле, он понял, что сейчас там начнется бой с танками, и потихоньку стал выводить мать из ельника. Через несколько минут они подошли к куче хвороста на склоне холма. Осторожно сдвинув сухие ветки, Иван обнажил вход в подземелье, достал спрятанные рядом спички и свечи, зажег две свечи и попросил мать ползком двигаться за ним. Когда мать смогла встать во весь рост, он вернулся и аккуратно заделал входное отверстие хворостом.
- Что это? - спросила мать, когда он возвратился и они пошли со свечами в руках дальше, по подземному туннелю.
- Это, мама, старое подземелье. О нем только три человека знают: я, Генька и Володька Цапай из Богданова. Мы всего за день до начала войны нашли это подземелье, совсем случайно. Думали тут играть, чтоб у нас был свой штаб.
Он усмехнулся совсем по-взрослому:
- Видишь, как теперь играть приходится... Мы с тобой переждем немного здесь. Продуктов тут достаточно припасено, керосин есть, свечи, одеяла. Сена мы сюда натаскали, чтобы спать можно было. Тут даже колодец старый сохранился, мы воду пробовали - хорошая.
Ванюшка привел мать в сосновый сруб, где в углу было навалено сено.
- В этой комнате ночевать будем. Подожди меня немного, я схожу на разведку.
- Куда еще?
- Из этого подземелья есть лаз в заброшенную дорошевскую церковь. Двери церкви должны быть заперты, я хочу посмотреть из окон, что происходит в Дорошеве.
- Я одна не останусь. Пойдем вместе.
Они добрались до каменных ступенек и поднялись наверх. Ванюшка снял засов с внутренней стороны плиты (ребята сделали новый из молодого дубка, чтобы был прочным) и долго прислушивался. Где-то недалеко ревели моторы, но в самой церкви, казалось, было тихо. Ванюшка начал постепенно оттягивать на себя плиту, расширяя щель. Никого. Он вылез из потайного хода и помог выбраться матери. Металлические двери внутри церкви были также заперты изнутри на засов. Это хозяйственный Цапай, обнаружив на дверях скобы, тут же сделал засов из березки (поскольку подходящего дубка поблизости не нашел). Таким образом, войти внутрь храма можно было, только сломав засов или двери. На наружные двери церкви Цапай повесил большой старый ржавый замок, специально притащенный для такого случая. Ржавый вид замка не вызывал подозрений, что кто-то недавно открывал двери. Ключ от замка спрятали в церкви, в выемке около окна.
Выше окон из стены выступал здоровенный железный крюк. Ребята перекинули через него толстую веревку с узлами и с ее помощью добирались до площадки под окнами. Довольно широкая площадка-выступ опоясывала изнутри всю церковь. Это, наверное, и была галерея боевого хода, о которой рассказывал дедушка Илья.