Шереметьевские кубинцы
Обойдя самый большой и богатый магазинами терминал в Шереметьево, купили негазированной воды по цене «Чинзано» и сели на свободные кресла ожидания немного вдалеке от выхода на посадку. Я страдаю болезнью, которая называется приехать на вокзал или в аэропорт за три часа до необходимого. Это пару раз спасало мои поездки, но все остальные сотни раз это приводило к томительному безделью среди временных случайных людей в дефиците солнечного света, сна и пищи. Моя семья страдает от моей болезни не меньше меня, так как я каждый раз убеждаю их взять такси раньше, проснуться раньше, уснуть раньше, собрать чемодан раньше, чтобы приехать и сидеть ждать у закрытых ворот. Всё повторилось и сейчас. Сидели и вспоминали ленивого таксиста, что никуда не торопился и даже ни разу не подрезал никого по пути из Внуково, где мы живём, в Шереметьево откуда улетим. Цветные огоньки в ночи за стеклами терминала тоже катились лениво. Постепенно заявились и прочие пассажиры, пустые места между людьми уплотнились. Нас начали тихонько окружать кубинцы. Эти невысокие, ненизкие, нетолстые, в цветах кожи от начинки «Орео» до печенья «Орео», всё подходили и подходили, пока мы не стали сидеть с ними спина к спине. Молодёжь, одетая в стиле наших 90-х. На каждой вещи, футболка это или сапоги, главное – бренд. Огромные буквы D&G, Adidas на золоте скопились рядом. Часы пассажиров были непременно цвета трона махараджи и размером с пончик. Кроссовкам позавидовал бы любой американский рэпер. Когда кого-либо закидывал вверх руки чтобы размяться, сидя в кресле мы видели по 6-8 массивных печаток жёлтого металла, как будто шарниры робота. Кроме яркости одежды люди принесли с собой шум. Все как один они разговаривали по видеосвязи не используя наушники. Кричали в коробочку телефона, махали ладошками и им кричали и махали в ответ. Разговоры длились десятки минут и после завершения начинался новый вызов. Уставшие от общения слушали музыку или листали ТикТок и тоже без наушников. Смеялись над роликами и подпевали. Каждый такой телефононосец рождал шум на целый подъезд, а вокруг нас их было уже два десятка. Люди цвета кофе с молоком и без всё прибывали и прибывали, и я начал уже сомневаться, что кроме нас в Варадеро летит ещё хоть какой-то турист. Кубинцы дефилировали в кожаных куртках и гремели браслетами отчего становились похожими на цыган. Спрятаться от них можно было только в магазине и туалете. Но воду мы уже попили и умылись, так что приходилось превращать своё терпение в любопытство. Я, изучающий испанский, пытался вслушаться в речь и улавливал отдельные знакомые слова. Однако первое столкновение с кубинским испанским оказалось катастрофой. Скорость речи была фантастической. Они словно издевались, не может живой человек говорить так быстро. Даже супруга моя, незнакомая с испанским, заметила, что понять что-то мне не удастся. Грусть от языкового барьера, каковой я надеялся преодолеть в поездке усилилась, когда масса людей образовала очередь на посадку. Я увидел реку из иностранцев с массивной ручной кладью, размером, вдвое превышающим наш сданный чемодан, что покорно стояла лицо-затылок и не пропускала редких бледных туристов. И они продолжали разговаривать на непонятном пулемётном языке. Мы вписались с медленный поток, между огромными надписями «Chanel» и «Nike», но я не был уверен, что нам достанутся места или полка. Через минут двадцать стояния на месте к нам вдруг подошла работница аэропорта и молча повела нас ко входу в рукав. На её лице было написано, что она не любит кубинцев, возможно даже и всех небелых, возможно даже по ночам она их сжигает на кострах. Наша семья покорно прошла вперёд всей очереди глазами поблагодарив женщину в униформе за её странное поведение. Оказавшись в почти пустом самолёте, мы ещё долго ждали пока поток войдёт, разместиться и хоть немного утихнет вместе с ухудшающимся доступом к Wi-Fi. Салон имел формулу 3-4-3 и мы приятно разместились на АВС с дочкой у окошка и мной у прохода. И сколько бы не звенели серьги на каждом из входящих, почти на всех мужчинах включительно, сколько бы не ходили взад-вперёд лосины в розовых ботинках, пассажиры расселись и захотели взлететь. Однако тут произошло то, чего я всегда ждал в самолёте и дождался в этом моём 123-м в жизни рейсе. По громкой связи произнесли: «Если в салоне есть медработник, пожалуйста, подойдите…»