Варда
Не смотрите под ноги, когда идёте по людной улице зимним вечером. Там, на краю поля зрения, играют маленькие существа. Их можно заметить только по лёгкой тени или крошечным следам в свете фонарей. Бояться не стоит, они гораздо проворнее нас с вами.
Лиловый мячик размером с горошину выкатился передо мной. И как я только заметил его? Прыгает по впадинам горчичного снега. Почему-то очень хочется поднять, подбросить на ладони. Я наклоняюсь к нему и замираю.
Вот она стоит — маленькая варда в шапочке и рукавичках. Взгляд исподлобья: не ошиблась ли? Нет, всё в порядке, и вязаные столбики ползут назад вместе с бровями. «Ты же сантехник? — тычет она в мой короб с иностранными надписями. — У нас очень большие проблемы. Ты даже не представляешь, насколько всё серьёзно. Сломалось абсолютно везде! Ещё немного, и рухнет!»
Я не уверен, что человеческие инструменты и огромные руки справятся с этой задачей, но она уже хватает меня за палец и дёргает с такой силой, будто исправляет вывих. Остаётся только бежать, спотыкаясь. Варда пролетает несколько моих шагов с каждым своим прыжком. Как хорошо, что я не читаю книг и у меня прекрасное зрение. Иначе так и прошёл бы мимо...
Мне никогда не доводилось бывать в этих местах. Сам-то я хожу только там, куда вызывают. Многое повидал, но далеко не всё. Есть в нашем городе закоулки вовсе без сантехники — как же я попаду туда? Взять и ни с того ни с сего отправиться на прогулку? Ну уж нет, у меня и так забот полно. Да и не солидно это. Я взрослый человек. Еще оглядываться будут — чего забрался в чужой район, бездельник? В свободное время лучше перед телевизором полежу или на шашлычки... Находился уже. К тому же — как выбрать маршрут? Почему именно сюда?
Варда остановилась. Отряхивает рукавичку, смотрит искоса с каким-то непонятным неодобрением. Если не нужен я тебе, так отпусти. Но зачем так-то? Не обманула ли ты меня? Вон как подросла, пока мы бежали. Постойте! А инструменты! Они же стоят как самолет! Я их двадцать лет подбирал! А варда щурится и ухмыляется. Что она так долго возится с варежкой? Нет на ней снега...
Подходит на шаг ближе и треплет меня по щеке — той самой рукавичкой. На вид — обычная же девочка. Лучше бы я книги читал, наверное. Не знаю. Все равно в темноте ничего не разобрать.
Стучит в дверь. Пяткой. Долго. Не спуская с меня глаз. Кажется, улыбнулась. Зловеще так.
Когда нам открыли, я увидел маленькую голову в проволочных очках. Седые волосы были туго стянуты в твердый пучок. «Проходите, мои дорогие», — сказала старушка. Я переступил порог. Она вдруг что-то заметила на моем лице, быстро провела рукой по щеке и, нахмурившись, бросила короткий взгляд на малышку. Та обнажила острые зубки в довольной ухмылке и прошмыгнула за спины тех, кто нас встречал. Первым делом я увидел двух мальчиков в строгих костюмах и с прилизанными волосами. Покорное выражение лиц говорило о том, что их привели в порядок специально к моему приходу. Они улыбались, как близнецы, хотя совсем ими не были.
Немного придя в себя, я разглядел очень большую прихожую, прямо посреди которой росли толстые трубы. «Видите ли, наш дом очень старый, дореволюционный», — сказала старушка и повела рукой. Я вспомнил, что где-то слышал о привычке строителей прежних эпох выводить все коммуникации наружу, но никак не ожидал, что это будет сделано так нахально. Казалось, водопровод был главным в доме, само здание возводилось как бы вокруг него. И выкрашены трубы в зеленый цвет, привлекающий внимание. Ах, вот в чём, наверное, дело: здесь же, на самом видном месте, стоит гигантский счетчик воды, напоминающий старинный телефон. Только странная шкала у него, не могу ее прочитать.
Заметив, что мой профессиональный интерес пробудился прямо с порога, старушка прижимает палец к губам, и гонит близнецов прочь, пока я хожу вокруг этого счетчика, словно кот по златой цепи. «Понимаете, к нам давно никто не приходил, еще с дореволюционных времен, и я могу ошибаться, но, по-моему, можно просто поднять трубку телефона и послушать», — произносит старушка, вытягиваясь ко мне всем свом сухим телом. Телефона? Мне и стыдно, и чудно. Чувствую себя так, будто разрешили прикоснуться к редкому экспонату в строгом тишайшем музее. Поборов желание оглянуться (я же не вор!), трепетно снимаю трубку и прикладываю к уху. Боюсь, что она вот-вот рассыпется.
Там тишина. Но это не беззвучность стены, а выжидающее молчание глубоких пространств. Мой слух, кажется, скользит по узким туннелям в поисках — хотя бы чего-нибудь. Я кладу трубку. «Да, проблема велика, — говорю, — даже не ожидал».
«Может быть, пройдем в ванную?» — предлагает старушка. И действительно, нужно всё здесь осмотреть.