Думать надо было быстро. Мне ничего не оставалось, как пойти по пути 'наименьшего сопротивления'.
Когда наш герой мечом раздвинул кусты, он увидел… просто кошку. Домашнюю черную кошку.
— Уррр… — задумчиво произнесла я.
— Ну нельзя ж так пугать, зверь! А если бы я просто наугад рубанул… — он спрятал меч за пояс, улыбнулся, вытер лоб рукавом, снова посмотрел на волчий труп, теплый еще, и направился к воротам.
*Да, действительно, вдруг 'рубанул' бы? Фух.* Меня передернуло. Хотя все как раз кстати. В таком виде меня никто не задержит, а то я и забыла, что от 'местных' сильно отличаюсь… Теперь все будет как надо.
Естественно, что стражники и не обратили бы на меня внимания, но, зная привычку многих мужчин пинать 'мелких хищников'… Я тихонечко прошмыгнула у них за спинами.
Город казался тихим и соным. Дверей, понятное дело, не было, за исключением одной — двух, но это уже казалось вполне естественным.
*Была бы я собакой… В городе за день проходит столько людей, что по запаху невозможно СЕБЯ найти во всем этом! Не то что едва знакомого мужчину.*
Я, глазея по сторонам, углубилась в город. Люди не обращали на меня ни малейшего внимания, они заканчивали дневные дела и неспешно расходились по домам, а откуда-то справа доносился завораживающий голос проповедника. Недалеко от рыночной площади какой-то гад 'попрактиковался' на мне в прицельном метании окурков — безрезультатно… Я решила продолжить свое 'путешествие' по крышам. Это безопаснее, и видно оттуда куда больше, чем почти с земли…
Взобравшись на ближайший покосившийся домишко, я выбрала направление — в порт.
Не знаю почему, но меня потянуло к морю. Легкий ветерок доносил его запах, смешанный с запахом сырой рыбы и рыбной похлебки. Вдоль домов проходили в усмерть пьяные мужики, поддерживая друг дружку, кто-то смеялся хриплым басом, где-то невдалеке женщина писклявым голоском громко отчитывала мужа… а над всем этим поднималась прекрасная золотая луна.
На пристани горели масляные лампы, сея дрожащий свет. Те, кому нечего было делать дома, подтягивались к таверне; мне отчетливо захотелось пива. Хотя, как вы себе это представляете? Пузатый хозяин бара с серьезным лицом наливает в блюдечко пиво, аккуратно сдувает пену, и я лакаю его, сидя на барной стойке… Бррр… О пиве пока придется забыть.
Бордель манит одиноких (и не очень) мужчин под свои гостеприимные своды…
*Бордель!.. А у борделя… кто это там? Ясно. Со мной не срослось — решил наверняка. Хм. Что ж, посмотрим на вещи с другой стороны. Я его нашла. Теперь можно подождать. Хотя чего я ждать-то буду?.. Живой и ладно.*
Тут меня посетила еще более крамольная идея…
*А не сходить ли искупаться!*
Искушение оказалось слишком велико, ночь тепла, водичка чистая (относительно), делать мне нечего… Что, еще какие-то доводы нужны? В общем, взяла я лапы в зубы и рванула подальше от людей… Туда, где начинаются рыбацкие лачуги, где развешены сети, пахнет соленой водой и водорослями.
Осмотревшись, я приняла нормальное обличие, разделась и бесшумно вошла в воду…
'Плескалась' я довольно долго, пока не почувствовала, что подмерзаю. Выбравшись на берег, я быстро оделась и снова обернулась кошкой. Подходя к борделю, я заметила, как мой 'знакомец' нежно прощается с довольно симпатичной женщиной… Меня на мгновение 'придушила жаба' (если быть с собой честной до конца), но только на мгновение.
Я подобралась поближе, не привлекая к себе внимания…
— Возвращайся скорее, тигр… — женщина загадочно улыбалась. — Надеюсь, денег тебе хватит.
— Непременно, — ответил он и зашагал прочь.
Я спешно направилась за ним, стараясь не выходить из тени. Наш 'герой-любовник' явно собирался покинуть город.
Мы уже почти вышли из портового района, как вдруг дородный детина с плоским лицом, похожим на вареную в мундире картошку, окликнул 'моего' парня.
*Меня внезапно осенило… Это Пабло.*
С чем этот товарищ пристает по сюжету приснопамятной игры, я помню. Попробую вмешаться. Ополченец криво улыбался, в руке у него был лист бумаги (портрет, надо полагать). Парень довольно бодро отбрехивался, но Пабло явно ему не верил. Я вышла из тени и, с неподдельно влюбленным 'мурррр', принялась 'писать восьмерки' в ногах у героя так, что можно было подумать, что он мой хозяин и я зову его домой.