– Анаит, я приеду к твоему родителю. Как ты скажешь, приехать мне…
Анаит не ответила, не пошевельнулась.
Артак был смущен. Он взглянул на девушку, не зная, как быть дальше. Но Анаит подняла свои черные, как ночь, глаза и глубоко заглянула в глаза Артаку. Ни тени смущения или робости не было в ее взгляде.
– Анаит!.. Приехать мне к твоему родителю?
– Приезжай!.. – прошептала наит и вновь опустила глаза. Настало долгое молчание. Но Артак набрался смелости и сказал на этот раз уверенней:
– Приеду, пока не началась война! А там, кто знает… Анаит вздрогнула. В ее взгляде мелькнуло смятение и грусть, Немного погодя она спросила:
– Значит, войны не миновать?..
– Не миновать.
– Но из-за чего?
– Якобы из-за веры. В действительности же царь персидский желает покончить с нашей независимостью, уничтожить армянский народ.
Анаит помолчала и немного погодя спросила снова:
– И ты уйдешь на войну?
– Как же, Анаит. Ведь я воин…
Анаит опечалилась. Она то поднимала ласковый взгляд на Артака, то рассеянно играла бахромой подушки. Девушка, видимо, хотела многое сказать, но не могла решиться.
Артак понял это.
– Но я приеду к вам раньше, чем начнется война. Анаит подняла глаза и улыбнулась. Но почти тотчас же две крупные слезы показались в глазах.
В эту минуту вошла госпожа Шушаник, незаметно окинула обоих взглядом, и сделала вид, что не замечает волнения Лнаит.
– Анаит огорчена тем, что не избежать войны, – объяснил Артак.
– Война нужна, чтобы установить мир. – возразила Шушаник. – Нельзя допускать, чтобы посягали на нашу свободу! – Она обратилась к Анаит:- Крепись! Война кончится, а страна останется!..
Затем княгиня сообщила, что положение больной не улучшается и Спарапет не знает, как ему поступить: с одной стороны, он тревожится за мать, с другой – ему необходимо спешно выехать в Арташат.
– Но едва ли удастся выехать ранее, чем через пять-шесть дней… – заключила княгиня.
От Шушаник не укрылось, что Артака обрадовали ее слова. Но она не подала и виду, что заметила это, и от души порадовалась за него.
Было уже поздно, следовало пройти к нахарарам. Артак встал.
– Уходишь? Зайди ко мне завтра, я хочу показать тебе одну рукопись, – сказала госпожа Шушаник.
– С величайшей охотой! – ответил Артак и, бросив последний взгляд на Анаит, поклонился и вышел. Слуга посветил ему, и Артак по лестнице поднялся в приемный покой.
Там находился Вардан Мамиконян с остальными нахарарами. Нетрудно было догадаться, что они обсуждают не подлежащие оглашению дела. Когда Артак вошел, беседа на миг прервалась, но Спарапет кинул на Артака взгляд, выражавшей полное доверие и сердечную близость.
– Ответ держать будем веем народом. Как един человек. Ответ должен быть ясный и за него мы несем полную ответственность. Кто же будет с нами?.. И как все повернется?.. Вот грозный вопрос!
Ваан Аматуни и Нершапух глубоко задумались.
Вардан протянул Артаку пергаментный свиток. Артак взял его и прочел:
«Государь Мамиконян!
Да будет ведомо тебе, что указ царя царей, поверг здесь всех в смятение великое. Возникает опасность распрей. Спеши елико возможно. Надобно пресечь брожение и поднять народ. Промедление смерти подобно.
Армавир владетель Аршаруни, Араван Вананди.
Атом Гнуни.
Следовал ряд других подписей.
– Это уже не дни Шапуха!.. Это испытание, грозящее гибелью. Тут необходимо единомыслие и единодушие всего народа! Настал роковой час… – проговорил Вардан.
– Значит, ждешь войны? – мрачно спросил Нершапух.
– А ты чего ждешь – мира? Старый замысел Шапуха, злые козни Врама – уничтожить парод армянский и страну его – не удались. Теперь взялся за это Азкерт. Без войны не обойтись! Вера – только предлог. Поедем в Арташат, созовем собрание и обдумаем, как организовать сопротивление.
Присутствующие молчали.
– И поспешим! – как бы размышляя вслух, повторил Вардан. – Ибо грянет не война, а всесокрушающая буря…
Светильник озарял его задумчивое лицо. Проницательный, сверкающий взгляд был устремлен в бархатистую мглу, лежавшую за окном. Казалось, в этой бездонной тьме пытался Вардан увидеть грядущее…
Из внутренних покоев на террасу быстро вышла немолодая худощавая женщина. Измученное и озабоченное лицо ее выражало скрытую скорбь. За нею следовали служанки с различными дорожными вещами.
Эта немолодая женщина, супруга Вардана Мамиконяна, сама руководила укладкой. Негромким, спокойным голосом отдавала она распоряжения, не поднимая головы и ни на кого не глядя. Она собирала своего супруга в поход…
Артак был готов к отъезду. Его тонкому, немного бледному, одухотворенному лицу шлем придавал воинственный вид. Анаит с затаенной тревогой следила за приготовлениями. Госпожа Шушаник взяла ее за руку, привлекла к себе и поцеловала в лоб. Девушка печально опустила голову.
Артак украдкой поглядывал на нее. Иногда их взгляды встречались, и каждый читал в глазах другого смешанное чувство грусти и блаженства.
На террасу вышел Ваан Аматуни. Он тяжело дышал и негромко кряхтел: старик боялся долгого пути.
Собрались и остальные нахарары.
– Государи, навестим перед отъездом Старшую госпожу, – предложил Ваан Аматуни.
Нахарары вошли в опочивальню старой княгини. У ее изголовья горели свечи, чертившие причудливые тени по стенам затемненной опочивальни. Больную лихорадило, она с трудом дышала. Уста ее шевелились, шепча непонятные слова.
Вардан подошел к матери, снял с головы шлем и опустился на колени. Ваан Аматуни склонился над ней.
– Старшая госпожа… – шепнул он.
Больная не расслышала его.
– Слышишь ли ты меня, Старшая госпожа? – повторил он чуть громче.
Больная подняла веки и сурово взглянула на него пылающими глазами.
– Азарапет? – отозвалась она хрипло.
– Пришли проститься с тобой! Выступаем… – сказал Ваан Аматуни.
Больная вытянула сухую, как ветвь терновника, руку и сурово вымолвила:
– Если на войну – путь добрый!
– Может случиться, что и на войну, госпожа…
– А-а, так…- вздохнула больная.
Она повернула голову к Вардану и окинула его грозным взглядом:
– Не посрами меч предков… Без победы не возвращайся!.. Иди, да будет с тобой господь! Вели вызвать из Греции моего Зохрака… Пусть сын будет рядом с тобою!
Вардан взял руку матери и прилгнул к ней долгим поцелуем.
Больная напрягла силы и села в постели. Ее проникновенный взор и внезапно озарившееся лицо вкушали и страх и глубокое почтение. Она казалась воплощением духа рода Мамикинянов, вдохновляющим потомков на великие подвиги.
– Идите! Освободите страну Армянскую!..
– Мир тебе, мать, – молвил Вардан и, обняв ее, поцеловал в плечо.
Больная костлявыми руками обняла сына и также поцеловала его. Вслед за Аматуни подошли к ней и остальные нахарары, склонялись к ее руке к отходили к двери.
У входа молча столпились взволнованные родные и слуги.
Все вышли на террасу.
– Отец, я не хочу возвращаться к мужу… – печально, но решительно вымолвила госпожа Шушаник.
Вардан понял дочь. После довольно долгого молчания он ответ ил:
– Не возвращайся! Он на дурном пути. Боюсь, как бы не стал вредить нашему делу…
– Да просветит его господь!.. – простонала Шушаник и разрыдалась.
Вардан обнял ее, поцеловал, подошел к жене:
– Пошлешь гонца за Зохраком…
Он просто и быстро простился с женой, вновь обнял дочь, погладил волосы Анаит, улыбнулся всем и стал спускаться по лестнице.
– В путь! – приказал он. Начали прощаться и нахарары.
Артак подошел к госпоже Шушаник, поцеловал ей руку, придал письмо и взглядом попрощался с Анаит.
– Возвращайся поскорее, Артак! – улыбаясь, шепнула ему госпожа Шушаник.
– Скоро, очень скоро!.. – отозвался также шепотом Артак.
– Весточку перешлешь… – напомнила госпожа Шушаник. – Будем ждать, смотри!..
Артак улыбнулся и кивнул ей.
Подвели коней. Слуги и телохранители едва удерживали их, пока нахарары садились в седла.
Между скакунами метался повеселевший Арцви, точно наставник, показывающий успехи своих питомцев. Схватив поводья скакуна Спарапета, он свободной рукой оттянул книзу стремя. Как подброшенный пружиной, вскочил в седло Вардан.