– И мы напрасно выжидаем: марзпан ничего не предпримет, Азкерт не уступит, духовенство не сдастся! – закончил Аршавир Аршаруни.
– Может, найдется и иной выход… – произнес с непонятной улыбкой Араван Вананди, оглядываясь на Магхаза Врива и Ва разшапуха Палуни.
– Иного выхода, быть может, ищет и марзпан, а я иного выхода не вижу!.. – промолвил Нершапух.
– Хорошо! – заключил Аршавир Аршаруни. – Стало бьть, все же нужно, чтоб один из нахарарских родов руководил нами!
– Я не могу. Не по силам мне сие! Передайте бразды правления Спарапету. Он воин и муж многоопытный.
Князья молчали. Нершапух положил руку на сердце:
– Один у нас человек, кому это дело по силам: Спарапет! Государи, невеликим разумом своим я решаю так: вручите бразды правления Спарапету!..
– А марзпан? – задал коварный вопрос Варазшапух.
– О чем ты? – резко спросил Нершапух.
– А марзпан не сможет руководить?
– Спросите его самого, я этого не знаю!.. – уклонился от прямого ответа Нершапух.
– Не доверяешь ему? – не отступал Варазшапух.
– Не знаю его! – вышел из себя Нершапух. – А кого не знаю, на того не хочу полагаться! Хотя и сомневаться в нем не хочу.
– А Спарапета знаешь? – продолжал упорствовать Варазшапух.
Нахарары возмутились.
– Государь Палуни!.. – с укоризной обратился к нему Аршавир Аршаруни.
– Я задаю вопрос – отвечайте! – вспылил Варазшапух. – Чем заслужил ваше доворие Спарапет? Случалась еще когда-нибудь подобная беда, и когда боролся он с подобным врагом?
– Ты сказал умное слово, государь Палуни! – заметил Нершапух сдержанным и спокойным тоном, что никак не вязалось с его горячим нравом. – Человек испытывается на деле. А в подобном деле не были доселе испытаны ни Спарапет, ни марзпан… Но обычно человек прислушивается к голосу своего сердца. Спрашиваешь – почему? Не знаю! Но я избираю Спарапета, и совесть моя спокойна. Выбирайте и вы, кого сочтете достойным.
– Нет, нет, конечно Спарапета… – раздумчиво проговорил Аршавир Аршаруни. – И тем более, что сам не соглашаешься руководить…
– Я воин рядовой, государи! Мое дело – сражаться. Переговоры и обсуждения не по моей части.
Наступило молчание. Все почувствовали известное облегчение. Лишь Варазшапух как будто еще более помрачнел. Но, исподлобья оглядев князей, он понял, что далее настаивать, пожалуй, опасно. Хотя он не сочувствовал Вардану, но и Васак не был его кандидатом.
– И не ошибетесь!.. – решительно заключил Нершапух, как бы подытоживая вслух свои мысли.
– Вот и стало легче, государи! – сказал Аршавир Аршаруни. – Что греха таить – от сомнений на меня малодушие нашло… Никакое испытание не страшно, когда борешься. Особенно если есть у тебя и вождь… Благословен будь, князь, обрадовал ты меня!
Он ожил, воспрял духом. Почувствовав опору, он уже увереннее смотрел на надвигающиеся события, беспримерность которых временно смутила князей.
– Пойдем же, государи… – обратился он к нахарарам. Нершапух, который безостановочно ходил взад и вперед по комнате, остановился и, отчеканивая каждое слово, произнес:
– Итак, государи, от грешной души моей предлагаю вам сие решение. Если ошибаюсь, да будет мне господь судьей… Если я прав, да будет милость его! Передайте бразды правления спарапету, – и помоги нам бог!
– Помоги нам бог! – с воодушевлением повторили все присутствующие.
Нахарары вышли из покоев Нершапуха.
Вдоль крепостной стены был разбит сад. Из-за его высокой глиняной ограды были видны деревья. Низенькая деревянная калитка, всегда наглухо запертая, скрывала сад от любопытных глаз. Лишь голубой дымок, поднимавшийся над ним, говорил о том, что в саду есть люди.
Вот за калиткой жемчугом рассыпался девичий смех. Выглянули лукавые глаза и исчезли, и снова раздался взрыв смеха.
– Где же, где?.. – спросил женский голос.
– Ты не видишь? Вон там, у дома Лусерэса!
– Ой, Дешхо! И Арцви с ним!
– А батюшка-то навеселе!
По узенькой уличке, где всегда хозяйничали куры и воробьи, наваливаясь на плечо Арцви и качаясь, шел по направлению к саду немолодой, но красивый чернобородый мужчина. Судя по одежде, это был человек незнатного происхождения. Он то и дело валился набок, но Арцви поддерживал его могучей рукой.
Вдруг пьяный остановился и повернулся лицом к Арцви.
– Знай, Арцви, сегодня великий день! – и он потряс в воздухе указательным пальцем.
– Да, великий! – согласился Арцви, поворачивая захмелезшего лицом к саду.
– Нет, говорю тебе – великий день! – упорствовал пьяный вновь останавливаясь.
– Идем же, отец! – улыбаясь, звал его Арцви.
Но пьяный упирался, – он не желал трогаться с места.
– Дни царя Аршака вернулись! – вопил он. – Говорю – великий день настал! Не умер народ!.. Народ жив… Великий день!
Арцви подтолкнул его, и пьяный, который до сих пор упирался, теперь и сам заспешил, увлекая Арцви за собой.
Едва они подошли к калитке, как она распахнулась и показались две прелестные молоденькие девушки, по-видимому, сестры. Одна из них лукаво оглядела Арцви, затем, выйдя навстречу, положила руку на плечо его спутнику.
– Батюшка, никак ты чем-то опечален? – заглядывая ему в глаза, спросила она.
– Сегодня великий день! – крикнул тот и, покачиваясь, кинулся к калитке, навалился раньше на одну, потом на другую ее половинку, оторвал от глинобитной ограды кусок затверделой земли и ввалился в сад.
Из небольшого домика, стоявшего в глубине сада, показалась невысокого роста, полная женщина с золотистыми волосами. Она поглядела на вошедших, рассмеялась, затем весело направилась к ним.
– Ага, дела-то у тебя, видно, хороши! – вплотную подойдя к пьяному и заглядывая ему в глаза, снова засмеялась она.
– А если у меня на душе хорошо? – ответил тот. – Вот привел в гости Арцви, – открывай большой карас!
– Десять карасов открою, лишь бы тебе было весело! – отозвалась жена.
Пьяного под руки проводили к домику.
– Привел скакунов в царские конюшни и не дает моим служителям подойти к ним!.. Сам чистит, сам за ними убирает! Ах, ах, ах!.. – погрозил он Арцви пальцем. – Э, парень, тридцать лет я состою конюшим! Скакунов я не видел, что ли? Кто же смотрел за скакуном Спарапета, когда тебя на свете не было?
Арцви смотрел на старого конюшего, ничего ему не отвечая: пьяный забавлял его.
– Садись же, брат Вараж, отдохни!.. – обратился он к старику.
– Сесть? Я сажусь только на коня! Никуда больше не сяду!..
– И пищу на коне принимаешь? – весело справилась жена конюшего.
– И хоронить меня на коне повезут!..
Девушки расхохотались, весело переглядываясь с Арцви, приход которого их обрадовал.
– Где же теперь собрать тебе поесть? В комнате или на коне? – шутливо осведомилась жена.
– Приведите сюда всех коней! На конях ужинать будем!.. – распорядился Вараж, усаживаясь на край врытой в землю ступы для толчения зерна.
Жена Ваража и обе его дочери, как видно, привыкли к подобным сценам. Они проворно разложили под еще не покрывшимся листвой тутовым деревом тюфяки, принесли подушки. Вараж и Арцви уселись.
– Магтах! – крикнул Вараж, хлопая кулаком по подушке.
– Говори, муженек! – отозвалась жена, подмигивая Арцви.
– Что тебе больше по душе – вино или скакун?
– И то и другое!
– Ага, вот теперь вижу, что ты моя жена!.. Ну, доставай вино А скакуны готовы?
Вараж глянул на Арцви и ткнул его кулаком в грудь.
– Скакуна мне не хочет доверить, сам за ним смотрит!., эге! Ты это кому коня не доверяешь? А? Да я и родился-то на коне! – Затем он повернулся к младшей дочери:-Зови гусанов, Дешхо! Да и этих язычников во Христе!
Девушка обрадовалась:
– Сейчас позову, сейчас!
Она заторопилась подавать на стол. Все горело у нее под руками. Ее глаза излучали сияние, свойственное юности. Густые упругие локоны разлетались вокруг ее головы, рассыпались по высоким плечам и гибкой спине. Каждый миг она казалась новым и неповторимым воплощением жизнерадостной и ликующей красоты.
– Луис, неси сюда старые чаши!.. – приказал Вараж, обращаясь к старшей дочери, которую полнота и золотистые волосы делали похожей на мать.