Сам Вардан, обуреваемый тревогой, окончательно склонился в пользу решительных действий. Ему стало совершенно ясно, что ответное послание царю персидскому вызовет крайне серьезные последствия: поднявшаяся буря не может утихнуть внезапно, она должна разрастись и с яростным гулом пронесется вскоре по всей Армении. Против могущественной державы арийцев встала маленькая страна, и ей предстояло вступить с врагом в роковой поединок, чреватый всякими случайностями и грозными последствиями. Обстановка настоятельно требовала немедленного действия, борьбы, воодушевления…
И Вардан приступил к подготовке войска.
Неизвестно было, когда именно события развернутся. Но нужно было быть готовым во всякую минуту.
Нершапуха Арцруни охватило беспокойство и жажда деятельности. Он часто призывал к себе Атома Гнуни и Артака Мокац, давая им распоряжения. Стало заметно, что нахарары ищут поддержки друг у друга. …На востоке, за покрытыми лесом холмами, начало светать. В бывшем дворце Аршакидов Вардан размеренно ходил взад-вперед по залу, изредка кидая взор в сторону занавеса, скрывавшего дверь: по-видимому, он ждал кого-то.
Он подошел к мраморному столику, на котором лежали свитки пергамента, развернул, перечел – и снова положил на стол.
Дворецкий ввел крепкого на вид старого сепуха, и тот смиренно склонился перед Спарапетом. Вардан ответил на поклон и пригласил вошедшего присесть на мраморную скамью, стоявшую в нескольких шагах от стола. Вошедший твердой поступью подошел, но не сел. Он был высок ростом, седина уже посеребрила его черные волосы. У него было привлекательное энергичное лицо, из-под черных бровей глядели умные глаза.
Вардан сказал сепуху, что назначил его послом в Иверию, и стал обьяснять, какую возлагает на него миссию. Сообщив некоторые сведения о положении в Иверии, Вардан закончил:
– Узнаешь, как они приняли указ Азкерта, что намереваются делать и что уже сделали. Разузнаешь поточнее о взаимоотношениях бдэшха Ашуша и царя. Царь Иверии – наш единомышленник и друг мне. Но следует узнать, как сильно сопротивление бдэшха его намерению восстать против Азкерта. Разведаешь, единодушны ли в этом вопросе иверские князья. Если тебя спросят, заявишь и царю и бдэшху, что армяне решили сопротивляться. Насчет же марзпана скажешь, что он решил подчиниться решению нахараров, духовенства и народа, то есть защищать родину.
– Исполню твое приказание, Спарапет! – негромко и спокойно отозвался сепух, бросая взгляд на послания, которые Вардан держал в руке.
– Сперва заедешь в Мцхету, к царю, – продолжал Вардан. – Не бойся оказать ему предпочтение, как бы своевластны ни были иверийские князья и как бы ни стремился бдэшх подчинить себе всю страну! Помни, что царь страстно ненавидит Азкерта и, конечно, пожелает сам возглавить восстание! А он – прирожденный полководец, смелый и умный!
– Будет исполнено, государь. Вардан задумался.
– Я уверен, что Иверия будет на нашей стороне. Ведь наше дело – это также их дело! -как бы говоря сам с собой, пробормотал он. – То, что будет с нами, будет и с ними… Да! – словно припомнив что-то, он нахмурился:- Посмотришь там, не мутит ли мой зять – князь Вазген… Не интригует ли против царя?
– Тяжело мне будет в Цуртаве!.. – отозвался сепух.
– Тяжело, и очень!.. Отец у него – бдэшх, вот и рассчитай. Да, тяжело. Но Ашуша – человек разумный. Разберется! Оказывая почести ему и царю, старайся не задевать самолюбия бдэшха. Но все это, конечно, не важно. Ты только постарайся убедить бдэшха…
– Слушаю. Постараюсь убедить!.. – кивнул сепух.
– Сам ты видел, какой ценой нам удалось достигнуть здесь единения… Но окончательно ли это? – вздохнул Вардан.
– Немало затруднений будет и в Иверии… – помолчав, продолжал он. – За спиной у них – Ворота Аланов, удобный проход для гуннов… Узнаешь, что там говорят об этом. Эта крайне важно! Иверы не так боятся нашествия гуннов через Морскую за ставу, как через Ворота Аланов. Вот об этом разузнай получше – Исполню, как велишь! – кивнул задумавшийся сепух-посол.
Не отводя умных глаз от лица Вардана, он старался проник нуть в смысл его наказов. Вардан не хотел раскрывать перед се пухом (как не открывал и перед нахарарами) одолевавшие его сомнения и подлинные свои мысли. У него зародилось подозрение, что Васак может изменить обету и пойти по своему особому, может быть, и враждебному пути. Но он не решался говорить об этом вслух, чтоб не создавать паники среди тех нахараров, которые еще не решили достаточно твердо вступить с врагом в открытый бой. Вардан решил ждать, пока события назреют еще больше и нахарары примирятся с мыслью о неизбежности борьбы: он не придавал слишком большого значения их «окончательному решению».
Точно так же рассматривал Вардан и события в Иверии. Ожидаемая от иверов помощь была ценна по нескольким соображениям. Прежде всего, Иверия лежала на дороге к Воротам Аланов, через которые могли прорваться на юг варварские полчища гуннов. Кроме того, Иверия могла на севере стать опорным пунктом для тех персидских войск, которые напали бы на Армению через Агванк… А иверы могли бы закрыть этот путь для персов, иверы могли бы перебить стоявший в Тбилиси персидский гарнизон, составить общий фронт с армянами против персов. И, наконец, участие Иверии в сопротивлении персам имело еще и крупное моральное значение для Армении… Все это диктовало величайшую осторожность в переговорах с Иверией, тем более, что Вардан знал: Васак не станет сидеть сложа руки, Васак также действует.
Вардану не приходило еще в голову, что Васак встанет или уже встал на путь прямой измены родине. В действиях Васака ему виделась горячность правителя, усердствующего марзпана, а также слабость человека, еще не разглядевшею всю величину опасности, грозившей со стороны персов.
– Итак, постараешься убедить бдэшха, что иного пути спасения, кроме сопротивления персам, у нас нет.
Сепух благоговейно внимал: он впервые видел Спарапета таким озабоченным.
«Тяжелая будет война!..» – мелькнуло у него, и он задумался над тем, как ему получше выполнить возложенное на него ответственное поручение.
– Наибольшую смекалку придется тебе проявить, когда будешь беседовать с бдэшхом. Во время чтения письма, возможно, будет присутствовать и зять мой, князь Вазген. Остерегайся его! Дай ему понять, что наш народ, скорее, согласится воевать, чем подчинится указу персидского царя. Узнай там, нет ли у бдэшха связей с марзпаном. Относительно меня скажешь, что я с марзпаном в мире. Повторяю: будешь там говорить, что армянские нахарары дали обет сопротивляться царю персов. Скажешь, что весь наш народ поднялся с оружием в руках. Пусть они подумают, что значит такое наше решение!
Вардан встал, подошел к послу и положил руку ему на плечо:
– За тобой будут следить как наши люди, так и сторонники персов. Действуй смело и решительно. Громко и открыто объяви, что армяне решили не поступаться своей свободой и родиной, что вопрос о вере лишь предлог, а на самом деле Азкерт хочет поработить нас!
Он отпустил посла, напутствуя его следующими словами:- Будешь говорить со всеми спокойно. Старайся убедить, но не спорь. Иверский народ – брат наш. Что опасно для нас, опасно и для них: они это знают. Объясняй это повсюду, говори о том, что мы все так думаем, что мы надеемся видеть их рядом с собой в борьбе против тирана… Ну, с богом, доброго пути! Вот письма: это-царю, а это – бдэшху. -И Вардан передал сепуху два послания.
Сепух, глубоко склонившись перед Варданом, взял пергаментные свитки, поцеловал их, приложил к глазам, повернулся, чтоб уйти, – и остановился в нерешительности.
– Ну, в чем дело? – спросил Вардан. – Что-нибудь непонятно?
– Да нет же, Спарапет! – пробормотал сепух и с принужденной улыбкой взглянул на Вардана. – Трудное ты дал мне поручение… Сумею ли справиться? Не раз посылал ты меня послом, но это поручение не похоже на прежние…
– Да, на этот раз оно труднее… Но я не сомневаюсь, что агваны и иверы помогут нам! – спокойно ответил Вардан. – Иди, господь тебе в помощь!