Васак, в последние дни проводивший все свое время в саду, заметил приближающегося Гадишо. Тот шагал быстро и казался взволнованным, что не вязалось с общим обликом этого обычно сдержанного человека.
Подойдя к Васаку, он, после короткого обмена приветствиями, молча и мрачно уселся рядом с ним.
– Что случилось, князь? – спокойно спросил Васак.
– Спарапет с нахарарами направился в селения Айрарата. Васак с горькой улыбкой покачал головой.
– Опаздываем мы, во всем опаздываем! Гадишо насмешливо ответил:
– Конечно, опаздываем!..
Васак умолк, задумался на мгновение и решительно произнес:
– Но больше опаздывать не будем! Надобно положить конец волнениям!
– Пресечь их надобно! – подтвердил Гадишо. Взволнованный и мрачный Васак стал прохаживаться перед каменной скамьей.
– Но открыто сделать это не удастся!.. – как бы размышляя вслух, заговорил Гадишо. – Слишком уж воспламенен народ. Пожар этот из тех, которые гаснут лишь тогда, когда пожрут все, что может гореть. Как бы нам не остался один пепел, государь марзпан!
Васака охватило раздражение против спокойно философствующего Гадишо.
– Я не буду ждать, чтоб огонь пожрал все! Я потушу его в самом начале!
– Если только сможешь… Это было бы самым разумным!.. – промолвил Гадишо. – Но беда всегда приходит внезапно!
Сурово глядя на Гадишо, Васак дал ему договорить и затем негромко спросил:
– Не желаешь ли взяться за дело вместе со мной, князь?
– Желаю! – пытливо взглянув на него, отозвался Гадишо.
– И пойдешь до конца?
– Если начну, то пойду до конца! – ответил Гадишо. Васак помолчал, затем, не сводя с собеседника испытующего взгляда, сказал:
– Необходимо найти опору при персидском дворе. Мы должны заставить персов служить нам!
Гадишо молча ждал, пока Васак договорит. Но и Васаку хотелось, чтобы высказался Гадишо, а тот молчал. – Итак, персов – против персов!.. – отчеканил Васак.
– И армян – против армян… – досказал Гадишо; и нельзя было понять, всерьез он это говорит или в шутку.
– Возможно, что и так. Уничтожать всех, кто будет против нас!
– К чему ты стремишься, что задумал, государь марзпан? Скажи мне ясно и напрямик! – уже серьезно спросил Гадишо.
– Что задумал? – мечтательно протянул Васак.
Он чуть было не поддался мимолетному желанию открыть Гадишо свою заветную тайну, но почувствовал, что это может быть роковой ошибкой, и сдержал себя.
– Хочу подавить мятеж.
– Каким образом?
– При помощи персидского войска.
– Тогда персы овладеют страной! Васак холодно отозвался:
– Уже овладели!.. А другого выхода у нас нет. Надо во что бы то ни стало удержаться у власти, сблизившись с Азкертом.
– Что же, отречься от веры? – с интересом переспросил Гадишо.
– Этого я не требую.
– Но если станут принуждать?
– Какое значение может иметь в государственных делах, отрекся кто-нибудь или нет? Я лично этого не требую. Хотя… при подобных обстоятельствах стесняться в выборе средств не приходится, – нужно признать и это…
Васак ступил на скользкую почву.
– Значит, будем воссоздавать государство? – спросил Гадишо. – Армянское государство?..
– Как знать? Но почему бы и нет, если это будет в наших силах! Пусть за нами и останется то, что попадет нам в руки, – не стал далее уклоняться Васак.
Гадишо, очевидно, догадывался о большем, чем этого хотелось бы Васаку. Но стоило ли таить и дальше то, что было недосказано?
Васак умолк и не проронил более ни слова. Это могло оказаться опасным.
Васак сидел в боевых доспехах перед дверью конюшни, разглядывая скакунов. Он хорошо знал всех своих коней, но хотел лично убедиться, в какой они форме. Конюший вывел скакуна темной масти и провел его перед Васаком.
– Хорош! – кивнул Васак. – Выводи следующего.
Конюший передал повод молодому подручному и сам вывел могучего темно-рыжего коня, который бешено взвился на дыбы, едва очутился во дворе.
– Самая пора взять его под седло, государь! – проговорил конюший, восхищенным взором глядя на коня. – Прикажешь седлать?
– Седлай! – приказал Васак. Он направился в сад.
Со стороны дворца показался Гадишо, тоже в боевом облачении. Он был явно в хорошем настроении.
– Не опаздываем мы? – справился он.
– Опаздываем, но я хочу подождать, чтоб перс Хосров выехал раньше нас, – объяснил Васак.
– Он едет в сопровождении Гюта?
– Вот именно. Необходимо проложить дорогу к персидскому двору: наше дело вскоре будет решаться в Персии… А вот и Гют.
Сопровождаемый дворецким, к ним приближался Гют Вахевуни в дорожной одежде.
– Все готово? – спросил его Васак.
– Пришел проститься, – ответил Гют. – Перс ждет только меня, чтобы выступить.
– Кто у него сейчас?
– Деншапух с Вехмихром и Ормиздом. Заперлись и долго шушукались. Видно, наговаривают ему.
– Если б тебе удалось добиться их смещения!.. Дело наше было бы наполовину выиграно. В пути можешь немного позлословить на мой счет; свали на меня вину за ответ царю царей. Постарайся сблизиться с Хосровом. Упроси его доставить тебе возможность быть принятым Азкертом. Предварительно повидайся с азарапетом и обнадежь его уверениями, что я и мои сторонники доведем дело с отречением от веры до успешного конца. Когда будешь говорить с царем, старайся очернить перед ним в первую голову Хосрова, а затем и Деншапуха с Вахмихром и Ормиздом. Скажи, что марзпан просит прислать людей, преданных царю царей… Если только добьешься этого, князь…
– Не пожалею усилий, государь марзпан! – заверил Гют.
– Ну, желаем тебе доброго пути!.. – заключил Васак.
– Да, я поспешу! Они меня ждут, – ответил Гют.
Они обнялись, и Гют удалился.
До самого вечера Артак с нетерпением ждал возвращения нахарара Рштуни. Ему не терпелось расспросить о Рштунийском крае, о замке, о жизни в замке, обо всем, что окружало там его любимую Анаит. И о чем бы ни стал рассказывать ему нахарар Рштуни, Артак с огромной радостью внимал ему: в нахараре Рштуни он чувствовал родного и близкого себе человека.
Но нахарар что-то запаздывал.
Наступила темнота, безмолвно было все вокруг. Тоска охватила Артака. Он вышел из своей опочивальни и вместе с телохранителем зашагал по улицам Арташата.
Город спал. Лишь в одном из домов слышался плач ребенка, да в другом дворе свет лучины падал на молоденькую девушку. Девушка светила пожилому мужчине, который что-то мастерил в конюшне.
Полоса света упала на Артака. В этот миг мужчина внезапно взглянул на девушку, вздрогнул и сделал ей знак. Не поняв его, девушка обернулась и взглянула на Артака. Как она была похожа на Анаит!..
Артак хотел было остановиться, но скромность ему помешала. Девушка спокойно оглядывала его, направив свет ему прямо в лицо. Артак прошел дальше. Он чувствовал нежность к этой девушке, – только потому, что она была похожа на Анаит.
Вновь объяла Артака темнота. Вскоре они дошли до ограды храма.
На стук телохранителя кто-то подошел к калитке.
– Кто там? – спросил подошедший, не открывая.
– Открой князю Артаку!
Дверь распахнулась, Артак вошел во двор.
– Где келья отца Егишэ? – справился он у привратника.
Тот проводил его. В глубине двора из узкого оконца падал на камни тусклый свет.
Телохранитель постучал. Вышел отец Егишэ со светильником в руке. Увидев Артака, он с приветливой улыбкой сказал:
– Пожалуй в келью, князь!
– Пришел к тебе в гости, святой отец! – сказал Артак. – Принимаешь?
– Что ты, князь, господь послал тебя!
Они вошли в келью. Телохранитель присел на камне у двери.
Сырость придавала стенам и сводчатому потолку запущенный вид.
Посредине, на звериной шкуре стоял дубовый аналой, на кожаной подставке которого, под огнем светильника, желтели страницы раскрытого фолианта. Соломенная циновка в углу была покрыта овчиной.
Монах садил Артака на шкуру, а сам, поджав ноги, уселся на циновке. Его глаза горели воодушевлением, вызванным событиями последних дней.
– Что решила братия? – справился Артак, имея в виду единодушное решение духовенства сопротивляться требованиям Азкерта.