— Я спущусь за тряпкой, — сказала Лейла правдивые насчет тряпки слова.
Увидев показавшуюся из-за дерева другую тварь, более крупную, я сказал:
— Не надо, Лейла, потом…
Взгляд упал на ничем не прикрытый треугольник золотистых волос внизу плоского животика. Мне и раньше приходилось видеть ее оголенные бедра, но тело измученное долгим воздержанием, отреагировало само. Я притянул чуть удивленную Лейлу к себе, покрыл ее лицо десятком поцелуев. Вслед за юбкой вниз полетела тряпка, эротично мной именуемая «лифчиком». Руки жадно устремились к столь желанным упругим грудям.
Под натиском моих губ, Лейла протяжно застонала, в ее глазах я видел желание, не меньшее моего. Она оказалась девственной, но сообразил я это много позже, когда мы, счастливые и утомленные, после бури страстей, смотрели друг другу в глаза.
— Я люблю тебя, Повелитель, — сказала она.
— Я тебя тоже, — соврал я.
Она, ничего не заметив, во всю ширь показала ряд белоснежных зубов.
— Тебе нужно отдохнуть, — прошептал я, — можешь лечь, облокотившись ко мне, я посторожу, чтобы вы с Эйрой не упали.
— Спасибо, повелитель, — вздохнула она благодарно.
И удивительно — не став спорить, приняла приглашение. Копна русых волос удобно устроилась у меня на груди.
На следующее утро Эйра вышла из забытья. Легко, словно акробатка, встав на ветви в полный рост, она лишь поинтересовалась, как долго была без сознания.
Что-то было в ней не так, я рассматривал ее с минуту, а потом хлопнул себя по лбу за невнимательность. Эйра, сбросив личину смертной женщины, предстала в своей естественной эльфийской красе: темнокожая, остроухая, с яркими синими глазами, светлые волосы развиваются под дуновением слабого ветерка. Чем-то она напоминает черную пантеру, опасного зверя, нежели человека…
Я не стал спрашивать, зачем она вновь сменила личину, и так понятно, что людей больше не встретим, а подержание заклятья требует расхода сил…. Пусть даже незначительных.
Скудный завтрак состоялся на том же дереве. Поев сушеных фруктов и размяв кости, я доверил оборотню спустить меня. Упрямая Эйра от услуг Лейлы отказалась наотрез, поколдовав секунду, она спрыгнула с высоты на землю, лишь слегка присев при приземлении.
Вопреки ожиданиям под деревом не ждала засада, и Лейла, воспользовавшись этим, принялась надевать после превращения в человека свои тряпки. Я опять не увидел, откуда она их взяла, но заметил, что теперь надевает их, краснея и стараясь укрыться от моих глаз. Неужели начала стесняться?
Наш ведомой Эйрой отряд старался ступать тихо, дабы не привлечь внимание лишних тварей. Я так до конца и не понял, откуда Эйра знает точную дорогу к Чаше, брякнув что-то про дела давно минувших дней, свидетелями которых были эльфы, она этим и ограничилась. Ну да ладно, захочет, скажет сама…
А счастливая, как никогда, Лейла, поминутно бросая на меня взгляды, полные любви, выдала нас с потрохами. Сначала Эйра недоуменно переводила взгляд с оборотня на мое внешне каменное, хотелось бы верить, лицо. Потом пару раз хмыкнула так, словно в эльфийском наречии это означает, ну-ну. И наконец, через несколько часов из-за ничуть не утихшей Лейлы полностью уверилась в том, что произошло между нами, пока она была без сознания. Гордо вздернула подбородок и прибавила в шаге.
Угнаться за разъяренной чем-то эльфийкой в лесу — задача поистине тяжкая.
Лейле-то что, дитя леса прибавки скорости даже не заметила, а я уже запыхался. В проклятые отличительные особенности хексенов выносливость не входила. А на фига сила без нее? Чувствую себя каким-то ущербным, будто бы атлет, раскачавший только несколько мышц, и теперь на тощем теле смешно выделяются громадные банки.
Глупо как-то…
И снова на нас напали так же неожиданно, как и всегда до этого. Отличие было только в том, что красные твари были самыми крупными из тех, что мне приходилось видеть. С огромными перепончатыми крыльями за спиной и громадными величиной с две головы рогами, они уже не казались неловкими. Настоящие демоны преисподней… «А что, и вправду похожи», — подумал я, едва успевая отклонится от огромной секиры на длинной рукояти.
«Откуда у этих гребаных существ металлическое оружие?» — вновь подумал я, со всей силы ударив по подвернувшемуся древку. Вместо привычного чувства прохождения клинка через масло пришлось уворачиваться от куска жалобно звякнувшего лезвия собственного меча. Древко оказалось много прочнее, а в руке у меня остался лишь обломок некогда прекрасного эльфийского клинка…