— Олег! Слышишь? Это твой клиент! Выезжай! Он мне госизмену предлагает! — заорали в микрофон.
Тут же у полковника зазвонил телефон.
— Товарищ полковник! Я вам клянусь! Он не мог знать, где прослушка стоит! — раздался голос Старостина.
— А где она стоит?
— В розетке…
— Успокойся, просто совпало… — кивнул Кудряшов, — это анекдот такой есть…
Меня здорово обеспокоило, что про банкоматы известно. Про Кипр…. А что Кипр? Да, за время сотрудничества с Артемом, я скопил немного денег и помог детям вложить в строительство квартир их местной фирмы «Азбука жулья». Кто же знал, что хозяин с деньгами вкладчиков смоется? Да такое бывало. Слышали. Но хотелось верить в хорошее, а случилось как всегда. Когда я нашел Тараса на Кипре, мне не удалось выбить из него свои вложенные деньги. Наличности при нем было немного, все на счете в банке. И я просто в отчаянии его отпустил, он и полетел. Запомнил тогда выражения безмерного удивление на его лице.
А когда я вернулся из Кипра, взял в банке кредит и разом решил жилищный вопрос. Но следом меня кинул Артем. И выплачивать кредит мне стало нечем. Получился замкнутый круг. Одно преступление влекло за собой другое. Оставшись без работы, я потрошил банкоматы банка Альянс-Экспресс. Именно у них я брал кредит детям на недвижимость, и именно им должен был выплачивать грабительский процент. Понимал, что за несколько акций, вытащить такую сумму большой риск. Но ещё больший риск было распотрошить всего один банкомат, взяв деньги разом. Номера купюр записаны, количество известно. Взяв, там сям по крохам и не привлекая внимания, было разумнее. Что я и сделал. В итоге полностью рассчитался с банком его же деньгами, оставив себе немного на прожитье. Беспокоило меня сейчас не это… Другое. Кто-то пас меня все это время? Кто-то проследил и снял отпечатки пальцев. Кто-то, кто не имеет ни малейшего отношения, ни к полиции, ни к конторе глубокого бурения. Именно он сделал мне паспорта, именно он послал сейчас эту шестерку Новикова с предложением. И пока мне показали только пряник и немного кнута, что ещё известно этому третьему про меня?
И чего от меня ждут? Каких чудес?
Учился в институте я не особо, закончил семнадцатым в списке по успеваемости. Из ста двадцати пяти человек курса, не так уж и плохо. Но Николы Теслы из меня не вышло. Не потому, что плохо знал физику, а потому, что сомневался в правильности её законов. Подспудно, интуитивно, чувствовал, что что-то не так. Не совсем так, а может быть и не так вовсе. Уже тогда понимая, что в приборы в моих руках чудят, и опыты мне лучше не ставить. Лабораторные работы я конспектировал, просчитывал, оставляя право собрать схему другому студенту.
— Не смешно, — произнес Артем, когда я постучал по розетке в зале.
— Мне тоже, — согласился я, — А ты давно на врагов работаешь?
— Каких врагов? Что за бред ты несешь? — скривился Новиков.
— А с каких пор америкосы нам друзья? Или они пончиками на заправке меня торговать приглашают? Я своим отказал, с чего бы мне врагам помогать?
— Своим отказал, это я понимаю… Заперли бы тебя в клетку и нес бы им золотые яйца А в Штатах там реальные бабки! Ты не просекаешь?
— Бабки для меня никогда не были самоцелью, в этом у нас с тобой никогда согласия не будет.
— Ладно, — вдруг покорно согласился Артем, — тогда я могу тебе напомнить про банкоматы, сядешь, как пить дать… и ещё напомнить про твоих дорогих деток, проживающих в другой стране. Разное может случиться, и даже ты со своими способностями не поможешь. А у людей, которые тебе авансом паспорта с визой сделали очень длинные ….
— Хирург всегда может длиное сделать коротким, — прервал я Новикова, сильно разозлившись. Вот на что эти суки рассчитывают! — Ты меня сведи с человеком, который тебя прислал, я с него и начну! Циркумцизию ему ещё не делали?
Олег Алексеевич, прослушивая разговор, немного напрягся. Судя по тону Колдуна, он крайне разозлился, а чем это заканчивается, когда Колдун злится, уже известно, были прецеденты. Но тут в разговор вмешалась жена Колдуна. Было не очень понятно, где она находилась всё это время, поскольку ни издавала, ни звука, а тут на тебе.
— Артем, мне кажется, тебе пора уходить, — прозвучали металлические нотки голоса Ольги Сергеевны.
Кудряшов, покачал головой, недаром говорят, муж и жена, одна сатана. Если не говорит, не значит, что не думает. Он последний раз затянулся, и затушил окурок в большой хрустальной пепельнице, стоящей на подоконнике.
— Да, пожалуй, пора, — ответил Новиков.
Скрипнуло кресло, или диван, на котором сидел Артем.
— Только я хочу напомнить и ещё повторить, если вам наплевать на свою жизнь, подумайте о детях…, - произнес удаляющийся голос.
— Угу, — сдержанно произнес Колдун.
— Ты куда? — встревожилась Ольга.
— Провожу гостя, — сквозь зубы ответил Колдун.
— А если надумаешь, то в среду, тридцать первого числа…, - продолжил Новиков, а дальше стало плохо слышно, и окончание фразы потонуло в шуме шлепающих по полу ног, и скрипу открывающейся двери.
Тут зазвонил телефон Олега Алексеевича, звонил «студент» Краевский. И окончание разговора вообще перестало быть слышно.
Кудряшов матюгнулся и взял трубку.
— Слушаю! — рявкнул он.
— Товарищ полковник, тут автобусы пришли, и цыган в них грузят, — перепуганный голос студента. — Что делать?
— Муравью х… приделать! — дал задание товарищ полковник.
— Мне что делать? По чьему распоряжению их увозят и куда?
— Куда надо! В фильтрационный лагерь твоих подопечных забирают, — ответил Кудряшов. Он переговорил с генералом Коберником в конце рабочего дня, и вопрос решился вполне положительно. Олег Алексеевич именно по этому поводу решил принять на грудь во время ужина. А вот сказать Краевскому, чтобы он снимался и возвращался назад, совершенно упустил из виду.
— Так, что давайте лейтенант возвращайтесь домой. Но не расслабляйся! Завтра утром, чтоб без опозданий.
— Так точно, — выдохнул Краевский и отключился. По второй линии шел вызов от капитана Старостина.
— Товарищ полковник Новиков из подъезда вышел. Задержать?
— Ни в коем случае! — ответил Кудряшов, — Виктор последние слова их разговора в прихожей ты слышал?
— Нет, Олег Алексеевич, там помехи пошли…
— Давай с записью с Куликову, пусть поколдует. Нужно точно разобрать, где и когда Колдун должен появиться тридцать первого августа. За Новиковым установить круглосуточное наблюдение. Нужно установить, полный круг общения. Полный! Телефон его на прослушку. Ты меня понял?
— Вас понял, постараемся, — не особо жизнерадостно отозвался Старостин.
Положив телефон на стол, Кудряшов полез в холодильник, и, достав бутылку, плеснул в рюмку.
— Олежа, а тебе не хватит? — вопросила, появившаяся как приведение отца Гамлета супруга.
— Нет.
— Смотри, у тебя давление, хуже будет…
— Нормально будет! — огрызнулся Олег Алексеевич, и, опрокинув стопку, ответил супруге, — Иди, у меня еще разговор…
А когда она вышла из кухни, он распечатал новую пачку Мальборо, прикурил сигарету, и пройдя в кабинет достал старенький сотовый телефон, включил, и убедившись, что связь есть и батарея не села, набрал сообщение: «Он дома. Выезжайте».
Краевский был обескуражен. Это надо же! Все оказывается решено, а он ни сном ни духом… А если бы он не позвонил? Что ему было делать? Запретить вывоз? Став грудью против взвода охраны? Рвать и метать, что ему указаний не поступало, и тем самым выставить себя полным придурком? Про него, оказывается, просто забыли… Обидно. Ладно. Пойду, сообщу Маше.
В совершенно раздраженном состоянии духа, он пошел сообщить новости Марии. Утешало одно — ночевать они сегодня будут дома, в своих кроватях. И мама наверняка картошечки поджарит, как он любит, зажаристую с корочкой. Надо ей позвонить.
И главное… Главное его душили слова. Он еле сдерживался, чтобы путаясь и перебивая сам себя, и перескакивая с одного на другое, не поведать полковнику, всё, что ему рассказал пророк Илья, или не пророк, а привратник, на воротах в другие реальности. Это было важно. Очень важно. И Колдун важен, очень важен, гораздо больше важен, чем можно было подумать до сих пор. И эту свою убежденность нужно до шефа донести.