— Три?!
— Три. Они пропускали нас без вопросов при виде знамени Верховного Трибунала. Это было странное ощущение — все эти войска собрались из-за меня, и они беспрекословно нас пропускали. Один из офицеров пожелал взглянуть на мой браслет. Не для проверки, нет. Он знал графа в лицо и, кроме того, получил приказ не задерживать нас. Его распирало любопытство. Он потрогал устройство, громко засмеялся и обозвал меня скотиной. Но у меня было замечательное настроение: я сбежал, мы обвели Регента вокруг пальца, Флоримон, я был уверен, скоро присоединится ко мне, или же я вскоре вернусь к нему. Мне было шестнадцать, а ночь казалась такой удивительной...— Олег улыбнулся.— Пару раз я почувствовал, как браслет сдавливает руку и обжигает ледяным холодом. Мучительное ощущение, но я терпел, поскольку меня поддерживала мысль о спасении. Но через какое-то время, когда мы уже приближались к вашим границам, этот монстр показал, на что способен. Я кричал от боли, пытался сорвать его с руки, умолял Риву освободить меня от этой пытки. Но все вокруг, оцепенев от ужаса, некоторое время молча смотрели, как я извивался на земле. В конце концов, меня вырвало. Рива не выдержал и снял браслет. Помню, он уронил трилистник в траву, и мы долго его искали... Даже повернули обратно в Бренилиз. Солдаты пересказывали нам слухи, которые ходят о вас — о ваших кандалах, о безжалостности к варварам, о суровом нраве. До этого они молчали, но раз мы больше не направлялись в Лувар, то выложили начистоту все, что слышали о вас. Рана на моем плече ныла все сильнее, звезды перестали очаровывать и теперь казались далекими и холодными... Рива молчал всю дорогу обратно, сказав только, что теперь без вопросов пересечь линию осады не получится. Когда вдали показался Бримесский лес, граф повернулся ко мне и произнес: «Принц, там нет ничего, кроме смерти». Я понимал это. Мы остановились. Куда дальше? Бежать? Но, если бы я не прибыл в Лувар, Регент мгновенно бы все понял, и меньше чем за неделю нас без труда настигли бы где-нибудь в лесу... Рива с солдатами молча ждали моего решения. Мы стояли на берегу среди дюн. Я спустился к морю. Я очень хотел жить, но цена, которую надо было за это заплатить, меня ужасала. Однако другого пути не осталось, и я окончательно понял это там, смотря на волны. Я вернулся к Риве и солдатам, надел браслет. Мы немного отдохнули и тронулись обратно в путь по дороге к вашему замку... Мы скакали без остановок весь день — необходимо было прибыть в Лувар раньше конвоя, чтобы не вызвать подозрений своим опозданием. По подсчетам графа, из-за моей паники было потеряно ровно столько времени, на сколько опережали отряд сопровождения. Но, по счастью, он прибыл с задержкой, поскольку в пути возникли какие-то проблемы... В дороге, когда боль становилась невыносимой, и я не мог сам держать поводья, Дарсьер сажал меня к себе на лошадь.
— Дарсьер? — встрепенулся Сальвиус.— Вы упоминали это имя несколько раз в бреду.
— Да? Возможно. Он был самым старшим из моей охраны и сопровождал меня с самого моего рождения. Называл меня Маленьким Принцем, когда я был ребенком... У ворот вашего замка, когда послышался скрип решетки, я, совершенно измученный, в ужасе отшатнулся, но он удержал меня, приговаривая: «Смелее, Маленький Принц. Это единственное место, где вы будете в безопасности». От усталости и страха я был словно в тумане и плохо соображал. Помню только ваш устрашающий силуэт на крыльце в окружении стражников.
Помню, как шел в трех шагах позади вас и Ривы, это было так для меня непривычно — я всегда ходил впереди кого бы то ни было. Я видел ваше спокойствие и представлял себе, как вы с таким же хладнокровием убиваете варваров. Вы презрительно и насмешливо смотрели на графа, меня же вообще не замечали...
— Вижу, я произвел на вас неизгладимое впечатление в тот вечер,— заметил Эммануэль.
— Да уж... Более чем,— улыбнулся Олег.— Я боялся вас несколько месяцев, до той ночи в клетке. Так вот, когда граф уехал, я вдруг с ужасом понял, что теперь мне никто не сможет помочь. Я оказался целиком в вашей власти и почти ничего не знал о Проклятом. Только то, что ему девятнадцать, что он из Варьеля, его имя — Олег де Вирмес. Мне рассказали, что он зверски убил своего отца, вырвал ему то ли глаза, то ли язык. Преступник в самом деле был сумасшедшим. Я видел его тогда в Бренилизе. Стоило немалого труда объяснить ему, что нужно подписать договор. В тот вечер вы молча прочитали предписание, бросив на меня всего один взгляд, словно не веря собственным глазам. Потом протянули мне листки, из которых я понял тогда только две вещи: мне запрещается первым заговаривать с людьми благородного происхождения, и вы вправе делать со мной все, что захотите... В своих комнатах я встретил тебя, Сальвиус, и взглянул ты на меня тогда очень недружелюбно.
— Неправда,— вступился за себя лекарь.— Это вы смотрели на всех с холодным равнодушием.
— Но меня можно понять. Я так защищался, боялся, ведь я был всего лишь капризным, избалованным ребенком. Мир изменился для меня в один день. Несколько лет подряд епископы намеренно лгали всем о моем возрасте, хотели запутать Регента. Они так долго лгали, что сами поверили в это. Мне позволялось все... или почти все. От меня ничего не требовалось, кроме монарших манер. Они называли меня «Маленький Король». И вот, в тот вечер Маленький Король очутился в огромном мрачном замке в окружении незнакомых, жестоких и мрачных людей, с Зеленым браслетом на руке. И судьба его отныне оказалась в руках «безжалостного убийцы варваров»... У меня было два выхода: умереть или преодолеть себя. Я выбрал второе. Вот и все...
— Нелегко вам здесь пришлось,— протянул Эммануэль.
— Кое-где в то время было похуже. Теперь-то я знаю, что произошло в Большом монастыре после моего отъезда. Войска ворвались туда около десяти вечера 17 января.
Я, по всей видимости, был на вечерней аудиенции, когда там произошла резня.
— Они убили Проклятого?
— И не только его. Они убили всех, кто более или менее подходил по возрасту. Регент отдал предельно ясный приказ, дабы никогда не возвращаться к этому вопросу: убить всех детей и юношей от десяти до двадцати лет. Армии приказали оставаться у стен монастыря.
По всей видимости, Регент отдавал себе отчет в том, что может произойти, если они войдут внутрь. Хватило одних сультов. У них в руках были факелы, они надели свои волчьи шкуры.
Вы их видели когда-нибудь, сеньор?
— Нет.
— Я тоже. Но я так долго готовился к встрече с ними, которая должна была состояться рано или поздно, что они стали сниться мне по ночам,— он опустил глаза и глухо пробормотал: — Меня там не было. Как это часто случается с принцами, мне оставалось довольствоваться воображением...
— Бремя ответственности за это преступление лежит не на вас,— твердо сказал Эммануэль.— Вы поступили правильно, как того требовал закон... и жители Систели.
— Да, но мысли об этой резне преследуют меня... Они сбросили их в ров: Флоримона, Проклятого, потом молодого послушника, прекрасно играющего на виоле... и пастушка с гор, которого я видел пару раз, не больше... юного художника, ему уже исполнилось двадцать два года, но он выглядел гораздо моложе. Пятнадцать человек. Вначале их было пятнадцать. Никто даже не попытался узнать, кто есть кто. Они шарили везде... Нашли еще троих и тоже сбросили в ров. Последним отыскали Кома в соломе. Они сломали ему обе ноги. А Флоримон...—Олег замолчал и опустил голову.
Сальвиус в смятении отвел глаза.
— Да благословит Господь его душу! Ему было всего пятнадцать... Епископы попросили моего друга назваться принцем Систели, чтобы все поверили в смерть наследника, и тем самым обезопасить меня. Они надели на него мой плащ и мое золотое колье. И он сделал это. Он крикнул, чтобы они не стреляли, что он — принц Систели... Они убили его самым первым, а потом расстреляли всех остальных, словно зайцев... и сбросили всех в ров... Епископов заперли в часовне. Они молились. Надеюсь, не обо мне, ведь я был здесь — в тишине и безопасности...