— Это сначала. А как узлы?
— Вяжу, только медленно очень.
Мария, еще что-то хотела спросить, но остановился станок, и она поспешила к нему. Быстро найдя оборванную нить, она связала ее, дослала челнок в коробку и включила скорость.
— Что-то плохо он сегодня трудится, — проводя рукой по туго намотанной на вал ткани, недовольно заметила она, поискала кого-то глазами по цеху и попросила: — Варя, сходи, пожалуйста, к Николаю, он возле Клавы, скажи, когда освободится, пусть подойдет ко мне.
Опустив руки и удерживая ими платье, чтобы оно не топорщилось, Варенька опасливо двинулась между станками:
— Смелее, — напутствовала Женя, когда она проходила мимо.
— Не получается.
Передав поручение Бурматову, она вернулась вместе с ним. Маруся что-то коротко ему объяснила. Он кивнул головой, внимательно посмотрел на станок, сверху, а затем с одной стороны, с другой, остановил его и, выбирая из металлического ящика нужный инструмент, попросил:
— Послужи разок, ученица, принеси масленку.
Варенька тут же направилась к окну, возле которого в шкафчике хранились запасные части и подсобный инструмент, взяла с подоконника масленку, круто повернулась и вдруг почувствовала себя плохо: закружилась голова.
«Что это? — удивилась девушка. — Наверное, от шума…»
Пересилив себя, она поспешила к помощнику мастера, но, очутившись между работающими станками, почувствовала себя еще хуже. Пол вдруг будто закачался под ногами, скользнул куда-то в сторону и вверх, широкие окна вытянулись, изогнулись.
Чтобы не упасть, Варенька прислонилась левым боком к станку и, плохо соображая, что делает, подняла руку, в которой держала масленку, к голове. Тыльной стороной ладони провела по лбу.
И в этот момент большой палец нажал кнопку на масленке. Из длинного жестяного носика потекла густоватая янтарная струйка на товар и, жадно впитываясь в него, растекалась лужицей.
Очнулась Варенька оттого, что кто-то сильно встряхнул ее за плечи. Она открыла глаза, увидела перед собой обеспокоенное лицо Маруси и залитую маслом ткань.
Бурватов, сбросив с концов вала груз, торопился снять ее, пока масло не просочилось сквозь всю толщу.
«Брак!» — ужаснулась Варенька. Хотя она и не видела, как залила маслом товар, но сразу поняла, отчего это случилось.
— Что с тобой? — озабоченно спросила Маруся.
Варенька растерянно посмотрела на свою учительницу, на ткань — и точно сердце остановилось.
«Что я наделала!..»
С трудом сдерживая слезы, она освободила свои плечи от Марусиных рук и бросилась из цеха.
— Чего она? — подбежала к бригадиру Женя.
— Не знаю.
— Куда же она?
— Не сказала.
— Испугалась, наверное. Ничего, это бывает полезно, в другой раз осторожнее будет, — заключила Женя, вернулась к своим станкам и подала знак подругам: — Все в порядке.
— Метра полтора испортила, — определил Николай. — Невелика провинность, но поговорить с ней следует.
— Чего говорить! — ловко заряжая челнок, возразила Маруся. — Не нарочно ведь. Первый день на фабрике… Вот только куда она?
— Успокоится, вернется, никуда не денется.
— Все же поглядеть бы надо… Что-то она слишком побледнела.
— Это тебе так показалось от света.
— Да нет. — Мария подозвала Женю. — Посмотри-ка за моими станками…
Спустившись по лестнице, Варенька пробежала небольшой коридор и очутилась во дворе. Светило солнце, зеленели деревья, пестрыми коврами расстилались клумбы и газоны. Но девушка этого не заметила.
«Что делать? — взволнованно думала она, стараясь разобраться в том, что произошло. — Вернуться? Нет. Помощник мастера сказал, за такой брак раньше рогожное знамя вручали. Рогожное! Стыд какой!..»
На крыльце появилась Маруся.
Варенька сразу ее увидела.
«Меня ищет, — поняла она. — Нет, я не могу глянуть ей в глаза».
Она отступила за куст, осушила щеки ладонью и кинулась к проходной.
— Что-то рано сегодня ты, узнал ее дежурный вахтер. — Наверное, с учета сниматься?
— Да, с учета.
— Привет Елизавете Васильевне.
— Спасибо.
Варенька вышла на улицу. Заскрипев упругой пружиной, за спиной громко хлопнула дверь.
Девушка вздрогнула.
«Вот и отработалась, — защемило сердце. — Куда теперь? В общежитие? Это после того, что произошло!..»
Она не знала, что делают на фабрике с испорченным товаром. Но сейчас совершенно ясно представила себе, будто много раз видела раньше, как на испачканную ткань ставится огромное черное клеймо: «Брак!»
Значит, опять домой?.. Но в ушах звенел разъяренный голос Амелиной: «Больше сюда не возвращайся!..» К бабушке Елизавете Васильевне?.. Она добрая, примет, конечно. Но с какими глазами объяснить ей все, что случилось? Как сказать: «Я не оправдала твоих надежд…»