— Обо мне? — Варенька грустно усмехнулась. — Нет, конечно… Она, наверное, меня уже и не вспоминает.
— Как знать, — с сомнением качнула головой Римма. — Твой уход — ее убыток.
— Нам-то что? — недовольно заметила Мария, которой не нравилось, когда кто-нибудь напоминал Вареньке о ее жизни у Амелиной. — За чужие потери, особенно такие, как у тети Лины, болеть не собираемся.
— Это, конечно, так, — согласилась Римма. — Но тетя Лина, наверное, думает иначе. Мне показалось, что она не из тех, кто безропотно смиряется с утратами. К тому же там еще и этот, как его… дядя Савва имеется. От таких, как он, в любое время подвоха жди.
— Не страшно, — обрывая разговор, усмехнулась Мария…
Николай примчался минут через пятнадцать, запыхавшийся, слегка продрогший на ветру, но веселый и довольный. Здороваясь, кивнул всем, бросил мокрый плащ на оказавшийся рядом с дверью стул и, сразу отыскав глазами Нину, устремился к ней.
Однако на пути встала Мария.
— Разве Нина не сказала? Мы все хотим видеть тебя.
— Делу время! — не упустила случая съязвить Женя.
— А я-то думал, — распевно протянул Николай и скорбно вздохнул, хотя глаза его сияли от радости. Он был счастлив уже от одного того, что находился совсем рядом с любимой девушкой, в одной с ней комнате, куда, кстати, пускали его не очень часто.
— Успеете еще, — потеплела Мария. — У вас все впереди. Дом-то почти готовенький стоит.
Варенька украдкой посмотрела на свою школьную подружку и стыдливо зарделась.
Она уже знала, с каким нетерпением Николай и Нина ждали окончания строительства нового дома.
Каждую субботу Николай приходил к открытым окнам общежития и негромким, с переливами, свистом вызывал Нину. Девушка ждала условленного сигнала и тотчас выходила.
Привычно взявшись за руки, они спешили на соседнюю улицу, где высилась громада вновь построенного дома, чтобы отметить, какие изменения произошли с ним за неделю. Обычно они сетовали на то, что окончательная отделка дома производилась не так быстро, как бы им хотелось.
Строители уже знали их и постоянно успокаивали:
— Идем с опережением графика на четыре недели. Дом сдадим досрочно. Задерживаться нам здесь нельзя, в другом месте ждут!
Николай даже наметил, какую квартиру будет просить.
— А я с тобой в любую пойду, — призналась девушка.
Она была волнующе трогательна в своей первой, чистой и нежной привязанности к другу.
Когда Римме в драмкружке предложили сыграть Джульетту, она охотно согласилась:
— С нашей Нинухи сделаю эту роль.
Так в одной бригаде появилось две Джульетты, одна — в жизни, другая — на сцене…
В ровных, взаимосогласных и заботливых отношениях Николая и Нины Варенька угадывала что-то для себя новое, еще не изведанное, одинаково пугающее и разжигающее острое девичье любопытство, в беспокойных сполохах которого она стыдилась признаться даже себе…
Мария придвинула стул Николаю.
— Садись. Потолковать надо.
Шаловливая Женя тут же вставила:
— Галина Ковальчук на пятки нам наступает.
Мария поняла намек. Ох уж эта сорока!..
Варенька примостилась рядом с Ниной и старалась не пропустить ни одного слова из того, что говорилось. Она успела уже многому научиться. Правда, пока еще под присмотром Марии, но уже работала на станках. Сейчас ее волновало то обстоятельство, что она еще не успела полностью овладеть мастерством своих подруг, а они уже вели разговор о достижении новых высот в работе.
— Ничего, догонишь, — шепотом успокаивала ее Нина. — Ты сноровиста. Да и к делу у тебя любовь.
— Это, наверное, от моих бабушек, — улыбнулась Варенька. — Они всегда гордились тем, что были ткачихами.
В общем-то спокойная и деловая беседа с помощником мастера неожиданно обострилась. Добродушный и покладистый Николай вдруг заупрямился:
— Станок на сто шестьдесят оборотов главного вала рассчитан, — возбужденно доказывал он. А мы в минуту двести сорок даем. Куда ж дальше?
— Значит, предел? — наступала Мария.
— Предел? — Николай страшно не любил этого слова. Ему всегда казалось, что за ним кончается все живое, красивое, радостное и начинается что-то мертвое и неподвижное. — Почему предел? — переспросил он с досадой и, достав из пачки папиросу, помял ее в пальцах, но не закурил. За дверь в момент выставят. — Я к тому, — размышлял он, — не легко придется.
— Не пугай красну девицу работой, — лукаво подмигнула Женя и выкрикнула: — Даешь двести шестьдесят!
Мария хотела остановить непоседливую подругу, но Антонина распахнула окно:
— Эй, граждане, благодарю за внимание, собрание закрывается. Дождь кончился!