— Варвара! — удивленно расширил он глаза. — Какими судьбами?
— Сырки на завтрак купила, — показала она кулек и пояснила: — На смену встаем рано. Так мы дома, чтобы не тратить зря время.
— Но, я смотрю, у тебя тот аппетитик, голубушка! — щелкнув пальцем по кульку, добродушно засмеялся он.
— Ой, что вы, дядя Савва, — смущенно улыбнулась она и даже чуть покраснела. — Здесь на всех.
— А почему этим занимаешься ты, а не они? — придирчиво встревожился Савва Христофорович, будто его в самом деле взволновало заявление девочки.
— А мы по очереди. Сегодня — моя.
— Тогда хвалю, правильно делаете, — он опять засмеялся, добродушно, открыто, ласково. — Видать, хорошие подружки попались.
— Очень.
Они шли вечерней улицей. Быстро темнело, но огни еще не зажигали. Прохожих встречалось не много. Савва Христофорович не торопился, заметно сдерживал шаг, иногда останавливался, глядел по сторонам.
— По дому не скучаешь? — спросил он просто, будто вскользь.
Вареньку вопрос застиг врасплох. Она помедлила с ответом. А потом сказала едва слышно, однако очень твердо и откровенно:
— Нет.
— Понимаю, — шумно вздохнул Савва Христофорович с подчеркнутым сочувствием, — хотя и не одобряю. Все же в этой комнате бабушка твоя жила, да и не один годок.
Девочка сразу опустила голову.
— Конечно, — делая вид будто ничего не заметил, продолжал Савва Христофорович с оттенком скорби, — мы оба отменно знаем твою тетку. Прямо скажем, характер не золото. Вспыльчивая, крикливая, из-за пустяка готова на любую ссору. Словом, все язвы проклятого прошлого. Но у нее доброе, отзывчивое и, главное, очень привязчивое и отходчивое сердце. Сколько лет жизни безропотно отдала она, чтобы заменить тебе мать, вырастить из тебя настоящего, советского человека. Сейчас ты и на фабрику и еще куда захочется. Пожалуйста! Вот за сырками без провожатого, самостоятельно, по темным улицам. А ведь после бабушки… сама знаешь, какой осталась. Ребенок малый, несмышленый, каждый обидеть может. Глаз да глаз нужен, а мамочки близко нет. Одна тетка и за маму, и за папу, и за всех на свете…
Савва Христофорович знал, что надо сказать.
От его слов у Вареньки вдруг стеснило дыхание.
— Я очень благодарна тете Лине, — сглотнув слезу, прошептала она.
— Да разве я о благодарности? — с горечью усмехнулся Савва Христофорович. — Глаза у тетки не просыхают, вот что страшно. Печалится, горюет. Боюсь, в больницу придется ее ложить. Сердце сдает!
— Тетя Лина заболела? — сразу забыв про все плохое, испугалась Варенька.
— Ну а ты как думала? — построжел он. — Ты — хвост трубой, была и нету, а она — камаринскую? Старалась, воспитывала, как могла, может, не по-ученому, однако ж от сердца, от души… а на прощание и спасибо не услышала!
Варенька почувствовала себя во всем виноватой. Испытывая мучительный приступ угрызений совести, она сделала слабую попытку хоть как-то оправдаться:
— Но когда я уходила, тетя Лина…
— Да разве так уходят? — понимая, что взял правильный тон, убежденно и с жаром прервал ее Савва Христофорович. — Это ж на кого угодно приведись. Сколько трудных лет прожили вместе, было, как говорится, и холодно и голодно. Однако ж росла, крепла, вон какая вымахала! И вдруг рвануть из сердца вон… Она ведь хотела, чтобы ты дальше училась, образованным человеком стала, доктором, инженером каким или архитектором, как папа. А ты дверью хлоп — и на фабрику.
— А я учебу не брошу. Успокойте, пожалуйста, тетю Лину. Скажите ей, что я в техникум готовлюсь…
Говоря это, Варенька не обманывала Савву Христофоровича. Она действительно старательно готовилась к вступительным экзаменам, хотя занялась этим не по собственной инициативе, а по совету Нины.
Во время очередной прогулки к новому дому Николай пожаловался своей подруге, что, мол, требования к нему, как к помощнику мастера, с каждым днем растут, а знаний у него маловато.
— Учиться тебе нужно, — заключила Нина. — Поступай в техникум. Осенью на экзамены пойдем. Вместе учиться будем.
— Куда мне, — отмахнулся он. — На первом вопросе срежусь.
— Чтобы подготовиться, еще есть время, — настаивала она.
— Нет, — решительно отказался он.
Нина — девушка тихая, скромная, ласковая, однако не так-то легко заставить ее отказаться от принятого решения, к тому же если она убеждена, что это решение правильное и на пользу другому.