Савва Христофорович понял, решение девочки непреклонно.
— Ну что ж, — глаза его зло сощурились. — Как говорится сама себя раба бьет… Только учти, звонок испортился. В дверь придется стучать. Долго стучать, пока я услышу и, может быть, открою.
Он крутнулся на каблуках и быстро зашагал прочь, твердо решив не миндальничать. Послать надо сразу два письма. Одно — Екатерине Ивановне, другое, для верности, ее супругу, композитору…
XXXI
Угрозе Саввы Христофоровича Варенька не придала большого значения. Мало ли что говорит человек в сердцах. Тетя Лина тоже, когда распалится, накричит всего, что было и не было. А пройдет время, поостынет, одумается и начнет к бабушке Елизавете Васильевне подлаживаться. Понимает, не хорошо поступила.
Девочке припомнились последние минуты пребывания на старой квартире. Представилась исступленно орущая тетя Лина. Дядя Савва, нажав ногой на чемодан, не дал даже сдвинуть его с места. Говорил он спокойно, с легкой усмешкой. Но выпуклые глаза его тогда сузились, и он глядел так, словно хотел ими убить.
Жаль, конечно, что все так не ладно получилось, но теперь ни к чему это вспоминать. Тетя Лина погорячилась, а дядя Савва рассердился. Ведь уход племянницы для них был совсем неожиданным. К тому же последнее время их отношения к ней заметно изменились к лучшему. Ей купили новое красивое платье, отпускали погулять, значительную часть домашних работ приняла на себя тетя Лина. А дядя Савва уже не кричал: «Фигаро, папирос!..» Кудряш поступил дурно с ней, но они-то в этом не виноваты. Да и Кудряш наверняка не позволил бы себе вольностей, если бы она была с ним построже. В доброй душе девочки все злое и недоброе быстро забывалось.
«Ну и что ж, что дядя Савва сказал неправду, будто тетя Лина больна? — рассуждала она. — Ведь сделал он это не для того, чтобы отогнать меня или обидеть, а чтобы пригласить к себе, поговорить, может, сказать что-то очень ласковое, хорошее, отчего и у самого на сердце стало бы легче. Ведь и тете Лине, наверное, неприятно от всего, что произошло между нами. А ведь произошло по моей вине. Это я, не спросив их совета, пошла с бабушкой и устроилась на фабрику. Я во всем виновата!..»
Варенька готова была идти к тете Лине и слезно просить у нее прощения. И она бы пошла, если бы не Мария, которая, зная доброе сердце девочки, следила за каждым ее шагом.
— Ты, Варвара, крепись, — шутила неутомимая Женя. — Судьба наделила тебя такой сестрой, которая скорее в огонь полезет, чем даст тебя в обиду. Но покоя ты от нее не жди до тех пор, пока во всем ты не станешь первой…
В шутке Жени было немало правды. Находясь под постоянным внимательным и заботливым, но не назойливым наблюдением Марии, Варенька успешно осваивала ткацкий станок, выполняла домашние контрольные работы по техникуму. Вместе они ходили в театр, в кино, в клуб на танцы. Варенька много читала. На стадионе она преуспевала в беге на короткие дистанции так, что тренер включил ее в основную фабричную команду.
— А я что говорила? — не унималась Женя, сама готовая за Вареньку на любые жертвы. — С такой сестрой, как твоя, нигде не пропадешь, но и, прямо скажем… лишнего не отдохнешь!
Варенька весело смеялась. Душа девочки полнилась теплом…
Бригада Маруси Логовской досрочно заканчивала выполнение годового плана.
— Всю жизнь вскачь, — заступая на смену, нарочито вздыхала Соня.
— Ничего, тебе это полезно, может, порастрясет немного, — подтрунивала Женя.
Четвертый день Варенька работала на станках Нины, которая, готовясь стать матерью, находилась в отпуске. Получив отдельную квартиру, она жила вместе с мужем в новом доме.
— Как у вас там? — спросила Варенька проходившего мимо Николая.
— Все хорошо, спасибо, — проговорил он солидным баском.
На ходу вытирая руки тряпкой, подбежала Римма.
— Что с Ниной?
— А все так же, — начал он важно, но не выдержал и улыбнулся: — Распашоночки шьет.
— На мальчика или на девочку? — вынырнув из-за спины Риммы, поинтересовалась Женя.
Николай растерялся.
— Не спросил…
Девушки, успев собраться в тесном проходе между станками, дружно захохотали.
— Что ж ты за будущий отец, если такой мелочью не поинтересовался? — строго напустилась на него Женя.
Однако Николай уже понял шутку.
— Какая разница, — засмеялся он, — сын или дочка. Все равно наши, родные!
Подошла немного расстроенная Маруся.
— Опять Галина на пятки наступает, — сообщила она.
— Что там? — заволновались девушки.
— По выработке мы на шесть процентов впереди, а по выпуску продукции первым сортом у них, как и у нас, девяносто девять и восемьдесят семь сотых.