Алмазная Анна
ВАРЕОН
1
— Рита! Опять этот проклятый сон. Опять тянет Александр ко мне бледные руки из сизого тумана, и больше не могу сопротивляться, не хочу. Нет смысла… Максим ушел, я осталась совсем одна со своим кошмаром…
Не мучай меня, Александр, пусти, не я тебя погубила, пусти…
— Рита, не уходи, выслушай меня, прошу… И я осталась. Я осталась, а страх ушел. Откуда-то во мне крепла уверенность, что Александр не причинит мне зла, что мне необходимо выслушать его, просто необходимо! Необходимо мне, а не ему… хотя и ему тоже, иначе не звал бы…
— Спасибо, что пришла! — прошептал Александр. В сизом тумане я едва улавливала его очертания, а столь знакомый когда-то голос казался мне чужим и холодным, как зимний ветер.
Внезапно Александр вышел из тумана, и я невольно отшатнулась: с одной стороны он выглядел лучше, даже моложе, с другой: сильно похудевшим, осунувшимся и чем-то напуганным.
— Чего ты хочешь! — спросила я, не замечая, как в моем голосе прозвучало раздражение. Я имела право на раздражение: Александр подставил меня, бросил в сложную минуту, но и это не важно, самое важное — он подставил своего сына!
— Ты должна вернуться туда, пожалуйста, — взмолился Александр. — Прошу тебя, отнеси в храм медальон!
— Какой медальон! — закричала я, все более раздражаясь. Зачем Александр тревожит мою душу, чего от меня хочет? Но Александр молчал. Этот трус просто развернулся и исчез, растворился в сизом тумане. А я осталась одна. Тихо, как тихо… страшная тишина, ватная… Господи, помоги! Как я выйду отсюда?
Зачем я здесь? Что это за место? Как я сюда попала? Как вернуться назад, мне надо назад! Надо к Максиму, к его любящим рукам, надо поговорить с ним, попробовать вернуть… Что мне делать? Как выйти?
Что, если я не смогу… Паника наползала слизкой волной, но все кончилось так же быстро, как и началось: откуда-то проник солнечный луч, туман развеялся, и я оказалась в знакомом парке, необычно безлюдном и пустынным, залитым солнечными лучами. Обычный, аккуратный парк в центре города возле нашего университета. Тот самый, где так часто сидели мы здесь с друзьями после лекций, сидели на этой же самой скамеечке… Я успокоилась: теперь все было знакомо и понятно. Как в моих снах видение несло меня вперед, по газонам в глубь парка, между деревцами рябины, под старыми каштанами, пушистыми елками, мимо памятника защитникам города, по пустынной, запорошенной желтыми листьями березовой аллее, мимо фонтана, старой ивы, прямо к стройной, раздвоившийся березке. На мгновение несший меня поток застыл, и я огляделась, запоминая место. Почему-то знала, что запомнить необходимо… Красиво здесь, осень… листья тихим шорохом покрывают землю, а вокруг такая красота, что сердце защемило томительно тоской, но что это? Земля под березкой, прямо между разветвленными, вышедшими наружу корнями, разверзлась, и я увидела что-то темное, завернутое в пожелтевший от времени целлофан. Клад… Моя интуиция говорила, что суть этого клада — не золото, а неприятности…
— Этого мало, Александр! Мало! — потребовала я. — Что мне с этим делать! Я не видела Александра, но чувствовала, знала, что именно он, как опытный кукловод, руководит моим видением. И он услышал меня, послушал… Видение изменилось. Призраком пронеслась я по знакомому с детства городу над погруженными в золото осени домами, над необычно безлюдном перекрестком, через который я ходила каждый день домой с института, над заваленным мусором базаром, обычно полным людей, а теперь пустым и грязным, над роняющими на асфальт листья кленами небольшого сквера у театра, над золотыми куполами храма Божьей Матери, над узкими, выложенными камнями улочками, и вдруг зависла в воздухе перед стареньким, запыленным автобусиком, возле пустого водительского кресла и машинально прочитала номер. 105. Как только номер прочно утвердился в моей памяти, видение понесло меня дальше, на этот раз с такой скоростью, что все вокруг слилось для меня в полосатую линию. Вновь остановившись, я огляделась. Мой дух стоял на обычной, построенной еще в советское время остановке. Рядом росла сирень, чуть поодаль, с одной стороны дороги, выглядывали из-за заборов частные, покошенные домики, с другой — мрачные сталинки.
«Солнечная», — прочитала я на знаке, и меня вновь затянуло в невидимый вихрь, подхватило невидимым течением и понесло, на этот раз медленно, мимо немногочисленных многоэтажек, футбольного поля с порванной сеткой, огороженным выгулом для собак, понесло прямо в лес, к тропинке, протоптанной ногами любителей лесного променада и собачников. Внезапно Александр заставил меня свернуть с тропинки у старого дуба, и опуститься к заросшему тростником озерку. Пройдя вдоль озерка, продравшись сквозь разросшиеся кусты лозы, я увидела покрытую мхом арку, стол древнюю, что она уже валилась на бок, и поняла, что пришла. Потом видение изменилось, черная земля подо мной превратилась в алчущего зверя, и зверь требовал крови… моей крови… А вот и она, капает с порезанной руки на землю, впитывается черной, жадной почвой, моя кровь, вода жизни моей… потом туман…