— Не надо, Белен! — сказала я на его языке без малейшего, кстати, акцента, что сильно смутило верзилу. Белен медленно опустил дротик, и я вспомнила, что человеку надо дышать.
— Кто вы, и почему называете моего друга по имени? — послышался за спиной знакомый голос. Я мелко задрожала, поняв, что неприятности только начались.
Господи, это же голос Дала, того самого, а котором я мечтала, о котором плакала ночами, живого Дала! Мне захотелось спрятаться, сбежать, на худший конец — открыть глаза и проснуться, лишь бы не оборачиваться, не отвечать на вопрос.
Да и что я могла ответить, что я вообще могла сказать?
— Я и вас могу назвать по имени, — промямлила я, так и не обернувшись, с трудом сдерживая себя в руках. — Вареон… И это же надо так влипнуть! Что мне делать! Куда бежать! И надо ли?
— Я не понимаю ни слова из того, что вы сказали, — в голосе Дала слышалась только одна эмоция: настороженность. — Но, кажется, вы назвали меня по имени! Сообразив, что пыталась разговаривать с ним по-русски, я оперлась на стул и тихо прошептала на понятном принцу языке, поняв вдруг, что язык Дала, в отличие от языка Белена дается мне с небольшим трудом.
Будто первый был моим родным, а второй — приобретенным.
— Вы не поверите, Вареон, но я действительно ваш друг. И я знаю каждого, кто в этом доме, но меня здесь не знает никто. Я ничего не могу объяснить… сама не понимаю… Вареон не слушал, или делал вид, что не слушает, изучая каждую складку моего наряда, и вдруг смертельно побледнел. Вслед за ним и я… Что он увидел? Проследив за взглядом принца, я посмотрела на свои браслеты и пожала плечами: браслеты как браслеты, ничего особенного…
— Где она?! Я прикусила губу. Что это за «она», и в какую игру меня вогнал этот сумасшедший Александр? Или это я сошла с ума? Может, меня добил уход Максима, и теперь я лежу в каком-то пансионате, и мне снятся сны? А Максим сидит рядом и просит вернуться? Может, я умираю на снегу и мне сниться сон? А ребенок? Что с ним? Он тоже приснился? И Вареон, реальный Вареон, что трясет за плечи, больно, требует объяснений. Господи, какие объяснения я могу ему дать? Ему, Далу, которого я когда-то любила? Или воображала, что любила? Что мне ему сказать? Что мне он снился, а потом стал реальным по воле призрака? Но за меня опять все решили, как всегда… Грудь внезапно пронзила раскаленная стрела боли, и я поняла, это все реально — во сне так не болит. Кто-то или что-то вошел в мое тело, расположился по хозяйски, стряхнул с себя руки удивленного принца и заговорил:
— Я рад вновь вас видеть, Вареон.
— Вновь? — не поверил своим ушам Вареон. Я и сама не верила: с моих губ слетали слова произнесенными чужим голосом. Голосом Александра.
— В последний раз я видел вас рядом с братом, когда тот умирал.
Тогда я забрал единственного человека, который мог бы вам помочь…
Ее… Принцесса красива, не так ли, Вареон, и вы ее все так же любите? Одно слово из ее губ у чаши невиновности, и вы свободны перед любыми обвинениями, но я пойду дальше — я освобожу вас от проклятия, которое на вас невольно навел, если вы исполните последнюю просьбу умирающего.
— Это вы! — вскричал Вареон, сжимая кулаки.
— Не надо кричать, принц, я за свою ошибку уже достаточно поплатился. Сейчас я мертв. Но я не смогу обрести покой до тех пор, пока частично не исправлю содеянного. Я не могу вернуть вам брата и родителей Нарана, но отдам принцессу, рассудок и доброе имя. Этого достаточно. Но я всего лишь призрак, и не могу действовать, вы можете. Вам придется постараться. Не так уж и сильно, не волнуйтесь.