— Приклей Марям тоже ресницы, как мне.
Визажист на автомате посмотрела на ленивый глаз клиентки, потом на активный глаз, потом на мать. На опыте парикмахера спорить не стала. Приклеила на ленивый глаз ресницы, поставив на кон свою репутацию. Посмотрев на готовый результат, мать все-таки приказала обратно расклеить, потому что веко ленивого глаза под тяжестью искусственных ресниц еще сильнее опустилось.
Внешность у излюбленной дочери была средняя, характер у нее средний, интеллект средний, семья средняя, доход средний, образование средней паршивости, как и у большинства в Адлере. Все это несравнимо были с ее ожиданиями. Жениха она в свои небольшие 28 лет ждала высокого роста, с хорошей репутацией, с высоким IQ, с высоким доходом, с высоким положением в обществе. Ну и в чем же она не права?
Как считает Марям, она чуть не вышла замуж за Варфоломея, в мыслях даже успела сократить имя будущего мужа на ласковое «Ламя». Дело было на свадьбе ее старшего брата, когда она поймала букет невесты, ну как поймала, невеста развернулась и отдала своей золовке, и понятно почему. А к Варфоломею бутоньерка прилетела в тарелку, когда тот ел последний остывший люля-кебаб. В глазах гостей эти двое составили бы идеальный тандем. Но Варфоломей даже не знал, кто поймал букет невесты, когда Клеопатра краем ухом услышала разговор в шутку, что надо Варфоломея на одноглазой Марям женить, надулась как морской еж, сыну сказала, что колет в груди, потребовала увезти ее, и уехали из этого торжества благополучно. По дороге поглядывая на сына, пытаясь прочесть его мысли о Марям.
Марям же с букетом походила до конца свадьбы. Это было несколько лет назад в этом же свадебном зале. А теперь он женится на какой-то пустоголовой простушке, так и не сделав предложение ей. И вот ей приходиться отшивать разведенных, вдов, безработных, пожилых холостых дядек — они все ей не подходят. Всегда складывается парадокс, красивые и умные не уверены в себе, а те, что наоборот, верят в себя безоговорочно, как в Воскрешение Христа.
Заиграл замедленный вальс Арама Хачатурян.
— Марям, пошли танцевать, — протянул ей руку Леша, сосед Варфоломея.
Одноглазая Марям осмотрела с ног до головы парня и отказала. Ей не понравились его обтягивающие джинсы с мотней. Она рефлексивно вначале потянула свою бледную ручку к его руке, потом одернула:
— Ой нет, нет, я не хочу, — не проявив достаточного уважения, она отворачивается от Леши.
Ах Леша, Леша свой среди чужих, чужой среди своих. Как он попал на этот праздник в узком кругу семьи из 300 человек? Два года назад, после военных действий между Россией и Украиной, он переехал из каких-то земель Херсона в Сочи, потому что русский. Часть его семьи уехала в Киев, отколовшись от него. Так он в России был беженцем, в Украине он был предателем. Русские считали его украинцем из-за дикого южного акцента, украинцы считали его русским, потому что он русский. Для одних кавказцев он был таким же славянином, как и все остальные, на одно лицо с белорусами и с украинцами.
Леша и Варфоломей сразу же быстро подружились на фоне мужских увлечений машинами. И в списке не родственников у Варфоломея Леша стоял в числе первых приглашенных.
Когда пары вышли танцевать, в зале не осталось молодых дам, но было много молодых мужчин, хотя обычно бывает наоборот. Леша заметил, что некая девушка со странным взглядом скромно осталась одна за столом. Красивый парень, голубоглазый, статный, ну чистый Вронский Толстого, подумаешь один минус, надел немужественные брюки, разве одноглазая Марям идеальная?
За Лешу можно не переживать. Не успел он выпрямить спину и принять отказ, так сразу же за ним встала очередь из дочерей падчерицы боевой Мадонны. Две сестры с янтарно-карими глазами и оленьими ресничками стояли за ним. Они из далека заметили, что Леша пошёл не в том направлении к их двоюродной сестре по отцу на свадьбе не кровного двоюродного дяди по матери.
Молодой, двадцатитрехлетний Леша еще никогда не был так востребован противоположным полом, в особенности барышнями из кавказской среды.
Наринэ и Каринэ, чтобы не дать в обиду Лешу, которого и они знали до свадьбы Варфоломея, в перегонку догнали и схватили его за обе руки:
— Со мной потанцуй, Леша, — перебивая друг друга, сказали сестры.
Леша замешкался, запутался и смотрел то на одну, то на другую, спустя секунду после того, как ему отказала не самая завидная невеста.
— Ну так с кем танцевать?
— Со мной! — ответила старшая, Наринэ.
— Ладно с ней, потом со мной, — добавила младшая Каринэ. Обернулась к неродной бабушке, боевой Мадонне, и показала большой палец к верху. Та сидела с девочками в самом конце зала, поэтому этих двух Леша и не замечал. Но его заметили Чип и Дейл и поспешили на помощь. Каринэ вернулась к своему столу, медленный вальс Хачатуряна продолжался. Мадонна следила за молодыми.