— Я не вижу здесь того, кого мы ищем.
— Теперь, может быть, его нет, но он наверняка придет.
— Молчи, за нами наблюдают.
Этьенн Ферран не ошибся.
Сидевшие за столом возле той низкой двери стали шептаться.
Наконец, один из них, в мундире волонтера десятников, встал, медленно прошел залу и, проходя мимо Этьенна, толкнул его скамейку.
Этьенн понял, что волонтер хочет оскорбить его. Клопинэ живо схватил его за руку.
— Будьте спокойны! — шепнул он.
Десятник сел на свое место; встал другой и сделал то же самое. Потом третий, потом четвертый. Красильщик с трудом сдерживал всю ярость, лишь при каждом оскорблении становился бледнее.
Горбун отпускал шуточки, чтобы сдержать гнев своего товарища.
Прошел пятый десятник и опрокинул стол наших приятелей. Этьенн Ферран вскочил.
— Негодяй! — вскричал он. — Если бы у меня была шпага, я наказал бы вас за дерзость!
Едва это было произнесено, как все десятники вдруг подбежали с обнаженными шпагами.
— О, негодяи! — вскричал горбун, бросаясь перед Этьенном. — Они нападают на безоружных!
В ту же минуту шпага и кинжал упали на плиты таверны к ногам Этьенна.
— Прочь, убийцы! — вскричал громкий голос.
Этьенн и Клопинэ схватили оружие.
Мужчина лет сорока, в темном полукафтане и в черной шляпе с белым пером, свистнул и тотчас швейцарцы, спокойно игравшие в таверне в карты, бросились на десятников.
Швейцарцев было гораздо больше, и десятники сбежали среди громкого хохота.
Солдаты, явившиеся на свист, заняли свои места и продолжали играть.
Обернувшись, Этьенн увидел человека с белым пером, глаза которого были устремлены на него.
— Зачем вы пришли в эту таверну? — спросил незнакомец, с интересом рассматривая юношу. — Разве вы не знали, что здесь каждый день происходят ссоры между католиками и гугенотами?
— Я искал… одного человека, — отвечал Этьенн. — И приметил его возле низкой двери и…
— Не будет ли нескромно с моей стороны пожелать узнать имя этого человека?
— Я был бы неблагодарен, если бы отказался исполнить ваше желание. Без всякой причины этот злодей хотел меня убить. Его зовут Моревель.
— Королевский мясник!.. — вскричал незнакомец, вздрогнув.
— Именно, — подтвердил Этьенн.
Незнакомец с уважением посмотрел на Этьенна.
— Стало быть, вы не очень дорожите жизнью, — сказал он, — если хотите сразиться с самым хитрым злодеем в столице?..
— Что значит жизнь, когда надо отомстить за оскорбление?..
— Вы рассуждаете как дворянин… а между тем по вашему костюму я счел вас…
— Работником, не так ли? Ну да, я работник… но разве благородные чувства не могут находиться под суконным полукафтаном?..
— Я хочу быть вашим секундантом в вашей дуэли с Моревелем! Только я буду помогать вам с двумя условиями.
— С какими?
— Я вам скажу. Во-первых, я сам отнесу ваш вызов к Моревелю.
— Для чего это вам?
— Потому, что если вы сделаете это сами, вы можете попасть в засаду. Вы не довольно опытны, молодой человек. Словом, вы не знаете противника, с которым будете сражаться. Второе условие состоит в том, что дуэль будет происходить по-итальянски, то есть головы противников и секундантов будут покрыты черным капюшоном, с отверстиями для глаз…
— Зачем?
— Я могу только просить вас о доверии.
— Хорошо.
— Итак, до послезавтра… Где вы живете?
— В красильне Жилля Гобелена.
Этьенн и Клопинэ вышли из таверны.
— Я думаю, — весело сказал горбун, — что мы счастливо отделались сегодня… Но зачем вам драться с этим Моревелем?..
— Смотри!
— Это что?.. Бриллиантовый перстень?.. Как он блестит!.. Точно солнце…
— Ты помнишь, — перебил жених Алисы, — я рассказывал тебе, как однажды прогнал Жана Гарнье из дома сенмедарского звонаря?.. Когда мясник ушел, он уронил перстень, и я поднял его. Ты умеешь читать, Клопинэ?
— О! Немножко. Марта дала мне несколько уроков.
— Так посмотри, что вырезано на этом перстне.
Горбун взял перстень и начал складывать имя, вырезанное на нем.
Екатерина! — произнес он с испугом.
XIV. Башня астрологов
В то время, в которое происходит наша драма, колдовство было распространено во Франции.
В одном Париже насчитывали тридцать тысяч колдунов.
При королевском дворе дамы не смели ничего предпринять, не посоветовавшись прежде с астрологами. «Зло сделалось так велико в конце 1572, — говорит один историк, — что пришлось употребить не только угрозы церкви, но и светскую власть для того, чтобы остановить издание альманахов, где астрологи осмеливались предсказывать все, что приходило им в голову».