Этьенна быстро понесли по направлению к городу, а когда прислуга наклонилась к незнакомцу, показались дозорные под начальством Габастона.
Поскольку дуэли были строго запрещены королевой-матерью, для того, чтобы ничто не возмущало в эти свадебные дни спокойствия столицы, Моревелю с помощниками пришлось бежать, бросив незнакомца на месте поединка.
Через час незнакомец пришел в себя. Его поддерживал какой-то человек.
— Это ты? — прошептал раненый слабым голосом.
— Неужели вы думаете, капитан, что я могу бросить вас, когда угрожает опасность?
— Благодарю, Ресто, благодарю!.. Но он!.. Он!..
— О ком вы говорите, капитан?
— О молодом человеке, которого они ранили… об Этьенне Ферране.
— А! Это его уносили, когда я подбежал.
— Что же ты не пошел за ними?
— Капитан, я должен был прежде заняться вами.
— Ты видел, в какую сторону они пошли?
— Они повернули к Нельской башне.
— Ступай и отыщи следы Этьенна… Я хочу знать, что они сделали с ним.
Незнакомец дотащился до таверны, находившейся недалеко, но там, лишившись сил, он чуть было опять не упал, как вдруг какой-то человек бросился к нему на помощь.
— Амброаз Парэ! — едва вымолвил раненый. — О, спасите меня, спасите меня! — и лишился чувств.
Амброаз Парэ, знаменитый хирург, славился в Париже своей готовностью помогать всем, кто нуждался в его услугах, будь то богач или бедняк.
Не осведомляясь о том, кто этот раненый, он велел отнести его в таверну. Рана была не опасна и через несколько часов незнакомец, хотя очень слабый, воротился в таверну, где он жил, опираясь о руку хирурга.
Несколько часов незнакомец напрасно ждал, что его верный Ресто придет сообщить, куда люди Моревеля унесли Этьенна Феррана.
Так как он спешил на встречу с Марией Тушэ, то он написал несколько слов Ресто и оставил их на столе в своей комнате, надел длинную монастырскую рясу и ушел на улицу Тиршап, где был дом Марии.
Сначала его не пустили к Марии Тушэ. С некоторых пор она принимала только тех, которые знали пароль гугенотов.
Незнакомец написал несколько слов на листке бумаги и отдал лакею.
Через несколько минут он входил в комнату.
Мария Тушэ сделала ему знак сесть в кресло, а сама села у стола, где перед тем что-то писала. Наступила пауза, которую, по-видимому, никто не хотел прервать. Наконец, Мария проговорила:
— Если я хорошо поняла слова, начертанные на этом листке, вы хотите говорить со мной о прошлом, отец мой?.
Монах наклонил голову.
— Только тот, кто знал мою прежнюю жизнь, — продолжала Мария, — мог написать: «Я знаю замок Ламбреда».
То же движение головою и то же молчание со стороны монаха.
— Но чего же вы хотите и для чего пришли?
— Я пришел рассказать вам странную историю, — медленно произнес незнакомец. — Это история об одном человеке, который был убит.
— Убит! — воскликнула Мария.
— Убит вами…
— Это неправда!..
— Вы когда-то любили Рауля д’Альтенэ…
— О, да! Очень любила, но…
Но… по вашему приказу убийца поднял на него кинжал.
— Именем священного сана, который вы носите, отец мой, заклинаю вас разъяснить мне эти слова!
— Хорошо. В Орлеане в доме на берегу жила молодая девушка по имени Мария Тушэ. Хотя она выходила из дома только в сопровождении надзирательницы, Мария, сердце которой было чувствительно, отвечала на страсть бедного молодого дворянина Рауля д’Альтенэ. Так ли?
— Это правда.
— Надзирательница сделалась поверенной Марии, которая впоследствии вместе с этой женщиной уезжала на несколько месяцев из своего родного города. Когда Мария воротилась в родительский дом, она была матерью сына, которого отдали к кормилице в окрестностях Орлеана. Но отец Марии, Жером Тушэ простил ее и взялся даже воспитать этого ребенка, своего внука.
Мария хотела прервать рассказ, но он остановил ее движением руки.
— Рауль д’Альтенэ, узнав о том, как тяжело переживает отец Марии, сказал ей, что через несколько дней пойдет просить ее руки у ее отца. Правда ли это?
— О, да! — отвечала Мария.
— Но вдруг все переменилось; в ту минуту, когда Рауль д’Альтенэ входил в дом парфюмера Жерома, он узнал с изумлением, что та, которой он хотел дать свое имя, выходила через день за богатого старика Ламбреда, замок которого находился у орлеанских ворот… Правда ли это?
Мария Тушэ изменилась в лице.
— От чего же, — воскликнула Мария Тушэ, — Рауль не старался увидеться со мною? Я сообщила бы ему о принуждении, которому я покорялась… Я сказала бы ему: дело идет о чести моего отца!.. Я должна принести себя в жертву!..