В октябре 1568 г. умерла сестра Маргариты королева Испании Елизавета де Валуа, и Екатерина Медичи спешно отправляет в Мадрид кардинала де Гиза с предложением Филиппу II руки своей младшей дочери. Трудно сказать, на что в действительности рассчитывала королева-мать; ведь в последние годы испанский король вел себя в отношении Франции и ее королевского дома все более бесцеремонно. Но, видимо, браком с Маргаритой она пыталась обеспечить, хотя бы на время, продолжение политики военного невмешательства Испании в дела Франции, так как ослабление последней в результате внутренних потрясений было очевидно. Филипп II ответил, что намерен жениться на своей австрийской родственнице, однако не будет против брака Маргариты и Себастьяна[66].
Давая такой ответ, испанский король в очередной раз вселял во французов надежды, которые невозможно было осуществить, о чем он наверняка хорошо знал. Король Себастьян, достигший к тому моменту совершеннолетия, продолжал находиться под огромным влиянием своих испанских родственников — бабки и матери, а также иезуитского окружения, которые уже были наслышаны об остром уме Маргариты и не желали терять своего влияния на короля. Португальский монарх сообщил Филиппу II, что пока он не намерен жениться.
Планам Екатерины Медичи не суждено было осуществиться еще и в связи с поведением самой Маргариты: весной 1570 г. французский двор заговорил о ее близости с герцогом Генрихом де Гизом, блестящим кавалером, будущим главой Католической лиги и претендентом на трон. Хотя Маргарита в своих мемуарах отрицает всякую связь с герцогом и Гизами вообще, ее тщательно продуманное объяснение, похожее на оправдание, можно подвергнуть сомнению[67]. Мемуаристы того времени запечатлели эти события в ином свете. Семья Гизов, видимо, делала неофициальную попытку посватать принцессу из королевского дома, так как при благоприятном исходе родство с Валуа изменило бы социальный статус этой фамилии и усилило бы ее амбиции. К тому моменту Гизы были самой могущественной и влиятельной фамилией Франции, связанной родством с шотландским королевским домом (Мария де Гиз была матерью Марии Стюарт) и иными владетельными иностранными домами, и поэтому полагали, что наступило время осуществить долгожданные планы и породниться с правящей французской династией, тем более что Генрих де Гиз и Маргарита де Валуа любили друг друга[68].
Растущие претензии этой семьи, которая была уже достаточно облагодетельствована двором, вызвали беспокойство у Екатерины Медичи и Карла IX. Дом Валуа, стараясь не обидеть столь сплоченный и влиятельный клан, все же ясно дал ему понять, что брак принцессы из королевского дома Франции не может быть заключен с одним из подданных короля, не имеющим суверенных прав. Впервые со времен Франциска I Гизам был дан жесткий отпор. Такое решение королевской семьи было во многом продиктовано чувством фамильного самосохранения. Маргарите, в свою очередь, было запрещено думать о браке с герцогом де Гизом, которого вскоре заставили жениться на Екатерине Клевской. Вместе с тем, судя по мемуарам Маргариты и последующим событиям, она была готова принести себя в жертву политической необходимости ради благополучия своего дома и набраться терпения в ожидании династического альянса.
В том же 1570 г. Екатерина Медичи делает последнюю попытку завязать отношения с Португалией. Она использует посредничество папы Пия V, который летом этого года отправляет своего посланца Луиса де Торреса для ведения переговоров в Португалию. Папа в то время собирал Священную лигу для борьбы с экспансией турок, поэтому для него было важно присоединение к Лиге и Франции, которая дружила с Константинополем в противовес Испании и не желала расставаться с таким выгодным союзником. Цели Екатерины в отношении «португальского брака» отличались от папских и, к тому же, изменились. В случае успеха королева-мать хотела вовлечь Португалию в русло французской политики и организовать равный баланс сил в Европе для противостояния австрийскому дому. Главной темой ее переписки летом и осенью были переговоры с Себастьяном. В Рим для давления на папу был отправлен кардинал де Рамбуйе, а в Мадриде посол Франции барон де Фуркево делал все возможное, чтобы выяснить настроения и замыслы испанцев. Его содержательные депеши ко двору позволяют понять, что португальцы хотели главным образом заручиться согласием Филиппа II на брак, который, в свою очередь, предпочитал замалчивать этот вопрос. Такая позиция, конечно же, означала «нет». Испанскому королю важно было сохранить статус-кво и не допустить, чтобы Португалия сблизилась с Францией. В ноябре 1570 г. Фуркево информировал, что переговоры Луиса де Торреса зашли в никуда[69].
69
Lettres de Catherine de Medicis / Publ. par M. le Comte Hector de La Ferriere. T. IV (1570–1574). P., 1891. P. 5, 14.