Словом, принимая все это во внимание, заключен договор между выше упомянутыми слушателями и зрителями, что они сами не будут таить недобрых мыслей и не потерпят в среде своей присяжных толкователей, действующих в качестве этакой политической отмычки, субъектов, которые с курьезной торжественностью распознают, кого автор разумел под торговкой пряниками, кого - под торговцем игрушками, кого - под торговкой фруктами, или что именно подразумевается под их товарами. Такой субъект, чего доброго, в своем вдохновенном невежестве станет разъяснять, какое "Зерцало для правителей" * дано в образе судьи, или какая знатная дама изображена под видом торговки свининой, или какой государственный муж - под видом торговца мышеловками, и прочее, и прочее. Если подобные субъекты будут изловлены и выданы с головой автору, их провозгласят врагами театра и ложными истолкователями вашего смеха. Сказанное распространяется и на тех, кто стал бы со страху или по наглости молоть вздор, упрекая автора в непристойности на основании лишь того, что язык его персонажей будто бы попахивает Смитфилдом или кабаком, или свиной похлебкой, а то даже обвиняя автора в богохульстве, потому что в пьесе сумасшедший кричит: "Спаси, господи!" или "Господи, благослови!" В подтверждение того, что он валяет дурака, вы, уже платившие за свои места, можете пустить в ход другой способ выражения своего мнения - руки.
Сейчас пьеса начнется. Хоть ярмарка целиком и не уместится на подмостках, она все же будет в достаточной мере показана. Притом вас просят не забывать, что автору приходилось соблюдать и некоторые приличия; а то ведь на нашей сцене бывает иногда такая же грязь и вонь, как в Смитфилде,
Автор просит вас поверить, что его товар все тот же; иначе вы дадите ему справедливое основание подозревать, что те, кто слишком уж опасаются смотреть на пупсиков и игрушечных лошадок на сцене, сами охотно занимаются в другом месте такими же мошенническими делишками, в ущерб своим ближним и в издевку над ними.
АКТ ПЕРВЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Комната в доме Литлуита. Входит Литлуит с документом в руке.
Литлуит. Блестящая мысль! Находка! У меня настоящий талант удачно изобретать всякие эти тонкие выражения; и, главное, я, как шелковичный червь, выпускаю драгоценные нити из самого себя. Варфоломей Коукс, молодой дворянин из Хэрроу в Мидлсексе, заказал мне составить документ - брачное свидетельство для него и мисс Грейс Уэлборн. А когда он явится за ним? Сегодня! Двадцать четвертого августа! В день святого Варфоломея! Вот так штука! Варфоломей на Варфоломея! Кто бы другой умел так подстроить? До чего же ловко получилось! Такое бывает только в игре, когда на обеих костяшках по шестерке выкинешь! Продолжай в том же духе, Джон Литлуит! Стряпчий Джон Литлуит, один из самых тонких умов! Недаром тебя называют Джоном Литлуитом из Лондона! Называют, правда, еще и по-другому, но не в этом суть. Если только ты прозеваешь какую-нибудь уловку или каверзу противника и не успеешь вовремя заметить ее и принять все необходимые меры: притянуть его к ответу, привести в полицию и вообще показать, что ты Джон, а не Джек,* - эх, как я тут сострил! - словом если ты не разгадаешь его хитрости, так пускай тебя тащат из зала архиепископского суда прямо на кухню и там из тебя сделают котлету! Знай наших!
Входит миссис Литлуит,
Уин! С добрым утром, Уин! Ах, милая Уин, да ты совсем у меня красоточка! Эта шляпка сведет меня с ума! Лучше бы ты не надевала такую шляпку, да еще бархатную; ну носила бы простую, деревенскую, касторовую с медной бляхой вот как у торговки кроличьими шкурками в меховом ряду. Миленькая Уин, дай мне поцеловать тебя! А какие прелестные высокие сапожки - совсем как у знатной испанки! Дорогая моя Уин! А ну-ка, пройдись немножко по комнате! Мне так хочется посмотреть, как ты выступаешь в этих сапожках, моя славненькая Уин! Клянусь этой очаровательной шляпкой, я способен без устали целовать тебя!
Миссис Литлуит. Да полно тебе! Какой ты, право, дурачок!
Литлуит. Нет, половинка дурачка, Уин, а ты вторая. Муж и жена составляют вместе одного дурака, Уин. Ладно! Скажи мне, ну есть ли во всей округе хоть один стряпчий или доктор, которому выпало бы на долю счастье заполучить такую Уин! Я один владею Уин! Ишь, как складно у меня вышло! Заметила? У меня остроты сыплются скорее, чем язык ворочается! Чирей задави всех наших присяжных остроумцев! Они только бахвалятся, заседая в "Трех журавлях", "Митре" или "Сирене".* А как послушаешь, в них нет ни крупицы соли, ни капельки горчицы. Они умеют только занимать место до прихода настоящего остряка, да для форсу платить на два пенса больше, чем другие, за кварту Канарского вина. Вот и все. Но покажите мне человека, который мог бы быть вождем всех остряков, даже когда пьет простое пиво! Да, да! Человека, который был бы способен стать законодателем для всех поэтов и поэтишек в городе; они ведь только тем и занимаются, что собирают сплетни об актерах! Ах, растуды их! Есть и еще кой-кто, у кого женушки не хуже, чем у актеров! И хорошенькие, и нарядные женушки! Ах, Уин, подойди ко мне! (Целует ее.)
Входит Уинуайф.
Уинуайф. Чем это вы занимаетесь, мистер Литлуит? Измерением губок и ротика вашей женушки или изобретением новых форм поцелуев? Ну-ка, отвечайте?
Литлуит. Да, по правде сказать, я немножко охмелел от красивого туалета моей Уин. Ну, посмотрите сами, мистер Уинуайф. Разве не прелестно? Что вы скажете, сэр? Быть может, ей не следовало бы так одеваться, но я держу пари, что второго такого туалета не найти ни в Чипсайде, ни в Мурфилде, ни в Пимлико,* ни у Биржи в летний вечер! А сапожки-то со шнуровочкой! Вы только посмотрите! - Ах, дорогая Уин, пусть мистер Уинуайф тебя поцелует. Он ведь собирается посвататься к нашей матушке, Уин, так что, возможно, будет приходиться нам папашей, Уин. Он ничуть не опасен, Уин.
Уинуайф (целует ее). Нисколечко, мистер Литлуит.
Литлуит. Мне нечего желать и некому завидовать, имея такое сокровище.
Уинуайф. Еще бы! Женушка, у которой дыханье слаще земляники, губки алее вишен, щечки нежнее абрикосов, а бархатная головка - спелый персик! Да это клад!
Литлуит. Вот здорово сказано! Отлично сказано! Я, видно, отупел, что не сумел сам придумать таких удачных сравнений! Ведь и я мог набрести на них так же, как он! А как ловко сказано: бархатная головка!
Уинуайф. Но мне, мистер Литлуит, по вкусу плод более зрелый - почтенная матрона, матушка вашей жены.
Литлуит. Да, да, мы знаем, что вы - претендент на ее руку. И я, и моя Уин желаем вам всяческого успеха. Клянусь вот этим документом, если только вам удастся заполучить ее, ваши имена будут вписаны в такую же бумагу: это ведь у меня приготовлено брачное свидетельство! Моя Уин была бы очень рада иметь молодого красивого отчима, с перьями на шляпе,* а уж ее матушка вместе с миссис Оверду привязали бы соколика и приручили его! Только вы, мистер Уинуайф, неправильно действуете.
Уинуайф. Неправильно, мистер Литлуит, а почему?
Литлуит. Вы недостаточно сумасшедший.
Уинуайф. Помилуйте! А разве нужно быть сумасшедшим?
Литлуит. Я помолчу, а только подмигну моей Уин. У вас есть приятель, некий мистер Куорлос; он сюда иногда захаживает.