Процесс научных исследований скорее хаотичный, чем упорядоченный. Ричард Фейнман, лауреат Нобелевской премии 1965 года по физике, не без иронии заметил: «Философия науки примерно так же полезна ученым, как орнитология птицам»[104]. Нет универсального способа действий. Вернее, их слишком много – хаос из фактов, в котором приходится ориентироваться.
Эта точка зрения поддерживается исследованием Кевина Данбара[105]. В начале 1990-х годов он наблюдал за четырьмя лабораториями Стэнфордского университета и обнаружил, что, хотя ученые и следовали испытанным методам, 75 % открытий оказались неожиданными и противоречили их выстроенным теориям.
Научными моделями (надеюсь, и описанными в этой книге тоже) вымощен путь к исследованиям. Но сами по себе они редко приводят к ответам. Предположим, вы ученый и проводите эксперимент. Он проходит неудачно, и вы в недоумении. Ничего не прояснилось. «В чем проблема?» – думаете вы. В методе, промежуточном этапе, анализе? Многое могло пойти не так, и невозможность выяснить, что именно, – доводит до исступления. В этой точке хаоса нужные не готовые знания, а озарение – включение цепей внимания и расфокуса для генерации и анализа идей. Необходимо отдаться процессу и не сорваться в бездну хаоса. Тут настоящее искусство, акт сложного урегулирования, но человек к нему вполне подготовлен. Этим занимается Вик Муниз и татуировщики-импровизаторы. Да и вы тоже, когда подбираете оригинальное сочетание одежды, придумываете остроту или учитесь каллиграфии.
Врач и музыкант Чарльз Лимб[106] занимается изучением влияния творчества на мозг. В 2008 году он со своим коллегой Алленом Брауном наблюдал за шестью профессиональными музыкантами при помощи аппарата функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), пока они исполняли заученные и сымпровизированные фортепианные партии. Оказалось, что импровизация связана с обширной деактивацией дорсолатеральной префронтальной коры (ДЛПФК, осознанно «думающего мозга»). Кроме этого, во время импровизации активируется связанная с интуицией область, медиальная префронтальная кора (МПФК). Иными словами, расфокус – это ключ к спонтанности.
Поначалу идея принятия хаоса воспринимается поверхностной и нелогичной, равноценной предложению убрать ногу с педали тормоза, когда автомобиль теряет управление. Однако если отсутствие контроля приравнять к заносу, то в ослаблении тормоза есть смысл. В этом случае можно избежать юза.
В обыденной жизни принятие хаоса можно сравнить с мышлением, которое я называю «отсрочка выполнения». Представьте, что вы составили список дел на день. Если случится что-то непредвиденное, то планы как минимум нарушатся. И тогда, руководствуясь мышлением отсроченного выполнения, вы задумаетесь, нельзя ли перенести пару пунктов из списка, чтобы втиснуть неожиданно возникшие дела. Если это возможно, то ощущение продуктивности и контроля сохранится. Разумеется, это не всегда выполнимо, но с таким подходом перестаешь сопротивляться возникающему на пути хаосу.
Преимущество кратких периодов хаоса (когда вы его принимаете или смиряетесь с ним) в том, что иногда они приводят к мини-откровениям. Например, в 2008 году консультант по здоровому образу жизни Кеннет Ресников[107] вместе с экспертом Скоттом Пейджем рассматривал внезапные перемены в поведении людей: прекращение приема наркотиков, начало занятий фитнесом или переход на здоровое питание. Причиной этого послужило не желание измениться, а внезапное прозрение, проистекающее из творческого начала и сопровождаемое «приливом» мотивации. Изменения не запланированы, «имеющиеся знания или психологические установки неожиданно сливаются в едином порыве мотивации». Именно в этом, а не в привычном нам «намерении», и заключается созидательная мотивация. Когда вы хотите, но никак не соберетесь пойти в спортзал, такой «порыв мотивации» – как раз то, что нужно. Так же, когда необходимо сократить потребление сахара и устоять перед яблочным пирогом… Для большинства людей созидательная мотивация – единственная надежда.
От вас зависит восприятие хаоса. Для одних это буря, для других – живительный источник. Изменить свой взгляд поможет внутренний диалог. («Я буду рассматривать этот поток требований как прохладный водопад в жаркий летний день».) Наблюдать хаос – или размышлять над ним – гораздо правильнее, чем избегать его. Приведу пример. В 1964 году два астронома из Нью-Джерси, Арно Пензиас и Роберт Уилсон, исследовали обширные участки Вселенной, свободные от ярких звезд, чтобы нанести их на карту[108]. Ученые собирались подробно изучить радиацию в Млечном Пути и нуждались в высокочувствительном приемнике, способном уловить малейшие звуки в огромной пустоте. Они модернизировали старый радиотелескоп, затем установили усилители и калибровочную систему, чтобы сделать громче поступающие из космоса сигналы. Но каждый раз, наводя телескоп на небо, они слышали непрерывный фоновый звук, мешающий наблюдениям. Можно представить себе их досаду: как будто смотришь по телевизору матч любимой команды, а комментарии периодически прерываются непонятным шумом. Что было причиной – гул Манхэттена или голубиный помет на антенне? Загадку решить не удавалось, так же как и устранить шум. В конце концов ученые смирились с хаосом, стараясь извлечь нужные данные. Но вычленить из шума слабое радиоэхо не получалось. Они прекратили эксперимент, но продолжали размышлять над возможным источником шума.
104
Приписывается Фейнману, цитируется по S. Weinberg, D. Overbye, «Laws of Nature, Source Unknown»,
105
K. Dunbar, «How Scientists Really Reason: Scientific Reasoning in Real World Laboratories», in R. Sternberg and J. Davidson, eds.,
106
C. J. Limb и A. R. Braun, «Neural Substrates of Spontaneous Musical Performance: An fMRI Study of Jazz Improvisation»,
107
K. Resnicow и S. E. Page, «Embracing Chaos and Complexity: A Quantum Change for Public Health»,
108
«Penzias and Wilson Discover Cosmic Microwave Radiation», PBS, 1965: http://www.pbs.org/wgbh/aso/databank/entries/dp65co.html; R. Schoenstein, «The Big Bang’s Echo»,