— Особый случай.
А Руженка тут же смекнула, о чем идет речь.. Наверное, речь идет об отъезде пана президента в Лондон или о войне, про которую даже теперь, после истории с Судетами, не переставали говорить, но пани Гронова улыбнулась и покачала головой.
— Подождите, сначала дам вам немного вина из шиповника, живем как на пожаре, — сказала она. А Грон в углу кивнул в трубку, повесил ее и, подойдя к столу, сел против нас.
— Дай сначала немного вина из шиповника, живем как на пожаре, — выпятил он челюсть и положил на стол громадные мускулистые руки, поросшие черной шерстью на запястьях, и посмотрел на пепельницу. Некоторое время я наблюдал, как он молча сидит и смотрит на пепельницу, я думал, может, он сегодня не будет нам ничего рассказывать? Потом пани Гронова принесла вина из шиповника и налила три рюмки. Перед четвертой она заколебалась, и мне пришлось усмехнуться. Дворник на меня глянул, махнул рукой, и пани дворничиха налила мне.
— Ваше вдоровье! — Руженка взяла рюмку и всю выпила, остальные отпили половину. Дворник кивнул, и пани Гронова налила Руженке вторую рюмку.
— Нет, — начал дворник как бы безразлично, — ни каком отъезде пана президента, ни о какой войне речь не идет, жена имела в виду этот сейф… — Он поднял rолову, когда Руженка слабо вскрикнула. — А случай с сейфом обычный, в нем нет ничего странного. Это грабеж и совершает его взломщик касс. Их на этом божьем свете хватает. — И он махнул рукой в сторону Руженки: — Вы бы только видели. Нужно иметь всего-навсего хорошую отмычку, лом и сверло, рекомендуют также хороший коловорот, напильник и долото, ну и, конечно, кое-какое образование, само собой, без него вы откроете только консервы. Но этот случай был особый, — Грон полез в карман и вынул сигарету, — потому что ему нечего было делать с грабителями. Ему нужно было, — Грон зажег сигарету, — связаться совсем с другими. Просто, — он выпустил струю дыма, — было это так. Один богатый человек, обратите внимание, он был бездетный. Бездетные встречаются на этом божьем свете, но не каждый бездетный усыновляет… — он усмехнулся и посмотрел на меня, — чужих детей. Этот богатый человек усыновил. Просто в прекрасное январское утро, когда шел небольшой снежок и был мороз, так что птицы падали с крыш, нашла полиция в одном проезде Старого Места одеяльце, а в нем новорожденных, двойню. Понятно, что какая-то развратная мать положила их на тротуар у стены. Всем известно это место, находится оно в проезде возле одного магазинчика, но это неважно. Полиция, — он снова выпустил струю дыма, — отправила детей в соответствующее место и стала искать мать. Конечно, так, для порядка, хотя известно, что это безрезультатно. В этом случае тоже результата не было, по крайней мере, насколько мне известно, полиция, — он выпустил струю дыма, — чтобы быть точным, в картотеку никакую мать не внесла. Ну, а этот человек, о котором я говорил, вызвался взять этих детей и усыновить. Только одного из двойни ангел вскоре отнес на небо к богу, простудился он там, видно, на тротуаре, ведь было это, как я говорил, в январе, когда шел снег и падали птицы с крыш. Остался по воле божьей, значит, из этой двойни один… Ну, чтобы не очень вас интриговать, — дворник стряхнул пепел в пепельницу, — этот человек, новоиспеченный отец, тоже искал эту развратную мать. Искал ее, как мы говорим, на свой страх и риск. Почему он ее искал, — дворник опять стряхнул пепел, — конечно, не потому, чтобы когда-нибудь сказать ребенку, смотри, вот это твоя мать, такое усыновленным детям не говорят, искал ее просто так, из собственного интереса, — он же частное лицо. Ну, что не удалось полиции или хотя бы, если быть точным, не было занесено в картотеку, то удалось нашему милому частному лицу. Выследил он эту мать. Но это неважно, достаточно сказать, когда он уже усыновил этих детей, у него появилось некоторое подозрение, оказавшееся впоследствии правильным, — дворник на минуту замолчал, обвел всех взглядом и стряхнул в пепельницу пепел. Потом продолжал: — Интересно то, что все произошло, как мы говорим, против правил или статистики. По статистике бросают детей на улицу большей частью незамужние матери из низших слоев. Такие всякие ангелочки, вороны, полуграмотные, умственно отсталые и легкого поведения женщины или изнасилованные… ну, барышня, не пугайтесь, это профессиональное выражение, которое нельзя сказать по-другому… Ну, просто несчастные бедные женщины, которые едва могут себя прокормить — всякие там прачки, официантки, поденщицы… Эта была не такая. Эта кончила городскую двухгодичную торговую школу, где научилась стучать на машинке, отвечать по телефону, может, и по-английски умела, черт ее знает, по-немецки болтала, безусловно, и денежки на прожитье у нее водились. Этих детей она спокойно прокормила бы, — сказал дворник и наморщил свой низкий лоб, — и хорошо бы прокормила. Могла бы купить им и квартиру и автомобиль…